— Вам что-нибудь нужно? Я могу позвать слуг… — спросила я, видя, что они молчали.

— Нет… спасибо, — пробормотала Миллия Янкэ, слегка покраснев. Видимо, моя доброжелательность смутила её. Трудно плохо относиться к тому, кто делает комплименты и не причиняет тебе вреда.

— Тогда всего доброго. Наслаждайтесь вечером, — я тихо прикрыла дверь, прислушиваясь к тому, как тишина в комнате взорвалась шёпотом.

— Она совсем не такая, как я думала.

— Не похоже, чтобы она любила Его Милость. Вообще не похоже. Да и то, как она держится, когда он трогает её, — я сразу заметила. Похоже, она не может простить ему измену.

— Я бы тоже не простила, — голоса становились всё громче, вероятно, они думали, что я ушла. — А можно попросить отца объявить миледи Седено врагом наших земель? Она тоже постоянно распускает слухи обо мне!

Девушки рассмеялись, и я тоже улыбнулась, уже собираясь уходить. Но их последующие слова заставили меня замереть.

— Видели, у неё в косе две ленты? Я никогда не видела женщин с лентами! Но думаю, скоро ей придётся забыть про независимость.

— Почему?

— Забеременеет, осядет с ребёнком, времени не будет, придётся всё отдать мужу. — Мне показалось, или она вздохнула с тоской? — В любом случае д’Арлейны и так скоро разбогатеют. Ариадна выйдет замуж за герцога…

— Кстати, о Теодене Дрейгорне! Моя служанка — невеста одного из его стражников. Я слышала, что герцог приезжает сюда завтра!

***

Мысли о Теодене Дрейгорне не покидали меня ни на день, особенно часто возвращаясь ночами. Я вспоминала его прикосновения, поцелуи, бесстыдные слова. Как он просил называть его «Тео». И почему-то эти воспоминания часто были пропитаны обидой. Он говорил, что между нами всё изменилось, злился на моё поведение, а потом надолго исчезал. И хотя именно я была той, кто отталкивал его, кто убеждала, что между нами ничего не может быть, сердцем я, кажется, не могла этого принять.

Ургов герцог!

Это он отравил меня собой, а не я его.

Он не предупредил, что приедет в Синюю Трясину, но, будучи одним из главных членов сопровождения делегации, место для него найдётся всегда. Наверняка лорд Тугрим включил его в список сорока и выделил покои из тех, что я предоставила.

С Эмилем Джеро в тот вечер я разговаривала почти до трёх утра. Он задавал вопросы обо всём: какие ещё производства я вижу на этой земле, какова здесь продолжительность жизни и как её можно улучшить. Он даже спрашивал у меня советы. При этом на его лице не отражалось почти никаких эмоций, что, думаю, многих пугало.

Он казался почти неестественным, равнодушным, холодным существом — машиной.