При этом всё наше общение сопровождалось невыносимым, сильнейшим жжением браслета на плече, таким, какого я ещё не испытывала.

— Мне позвать кого-нибудь? Что нам делать, Талира?! Ты собираешься жаловаться на меня Его Светлости или королю?

Богиня, что у неё в голове?

Королю до наших разборок совершенно точно нет никакого дела. Хотя если меня убьют прямо перед подписанием договора с терезийцами, мою трагическую смерть, конечно, заметят. Что же касается Его Светлости…

Планы против него были гораздо опаснее. У меня был браслет — я бы в любом случае не выпила этого яда. Но Теоден Дрейгорн, против которого замышляют предательство собственные слуги, был под реальной угрозой.

И почему-то я не сомневалась, что если он действительно поверит, что изнасиловал Ариадну, он женится на ней.

— Мы расскажем герцогу правду.

Ариадна побледнела от этих слов и снова начала трястись, словно в припадке.

— Меня точно сдадут Ордену! Не нужно было тебе всё рассказывать!

— Уймись! — Если бы она была мужчиной или хотя бы деревенской, как я, я бы влепила ей пощёчину — чтобы привести в чувство. Но Ариадна была благородной урговой леди и находилась сейчас в объяснимом стрессе. — Ты ничего ещё не сделала. А вот если бы сделала — точно была бы преступницей. Как ты думаешь, что в этом флаконе?

— Травы-ы-ы... специи, на которые у тебя реакция, — невнятно промычала сестра моего мужа, лишившаяся привычного боевого румянца.

— Это аконит. Через двенадцать часов он вызвал бы полный паралич и остановку дыхания. Я бы умерла мучительной смертью. И она не в первый раз использует его.

После моих слов Ариадна почти перестала дышать, мелко дрожала, её глаза наполнились слезами, готовыми пролиться в любой момент.

— И как ты думаешь, после моей смерти кого бы в этом обвинили? Ты правда считаешь, что Лилеана призналась бы, что яд — её рук дело?

— Тали-и-ира… — почти провыла, очень тихо, Ариадна. — Что мне делать? Меня точно сдадут Ордену!

— Успокойся! Посмотри на меня! Ариадна, смотри на меня! — я встала прямо перед ней, положив ладони на её щеки. Её кожа была ледяной, я чувствовала это даже через перчатки. — Ты ничего не сделала. Наоборот, ты предотвратила преступление. Герцог ничего тебе не сделает, а только поблагодарит за то, что ты помогла найти тех, кто мог его предать.

Девушка, едва сдерживая слёзы, смотрела на меня так, будто кроме меня её сейчас никто не мог спасти.

А может, так и было. Все остальные ожидали, что герцог вот-вот сделает ей предложение, и она наверняка чувствовала, что выбора у неё не осталось.