Горячий источник скрывался в углублении между валунами, покрытыми инеем с теневой стороны. Пар медленно поднимался над водой, искрясь в лунном свете. Терпкий запах серы забивал ноздри, а земля под ногами обжигала леденящей стужей. Я огляделась, убедившись, что никто меня не видит, и начала снимать одежду.
Штаны из свалявшейся шерсти я с трудом отодрала с ног — медицина здесь была настолько примитивной, что мою штанину просто разрезали, чтобы добраться до переломанной лодыжки. А после ещё и неоднократно комментировали мои «куриные ноги». Причём делал это не только Артур, но и Иво, который видел мою ступню лишь однажды.
Рубаха, пропитанная грязью и потом, прилипла к телу, но я с усилием стянула её через голову. Затем начала медленно разматывать плотные полосы ткани, которыми стягивала грудь. Боль от каждого движения, от каждого слоя ткани, что я снимала, была настолько сильной, что я почти беспрерывно тихо ругалась.
Наверное, так вот стягивать грудь неделями, не иметь возможности нормально дышать, да ещё и не мыться — очень вредно для здоровья и может оставить последствия в моей дальнейшей жизни…
Но мне было всё равно.
Меня куда больше волновали проблемы сегодняшнего дня, а заболеваний и инфекций я не боялась. С тех пор как во мне, после долгих мытарств и экспериментов доктора Ларссона, проснулась магия, я больше не болела.
Коснувшись горячей воды, я инстинктивно поджала пальцы на ногах и застонала — в полный голос, от наслаждения. Если бы меня спросили в этот момент, когда я чувствовала себя лучше всего, я без сомнений назвала бы именно это мгновение — погружение больного, измождённого, настрадавшегося тела в горячий источник.
Я даже рассмеялась — женственным, забытым за долгое время смехом, звук которого лёгким эхом разлетелся среди высоких камней.
Сразу же принялась за самое сложное — волосы, превратившиеся в нечто неузнаваемое: в запутанные патлы, свернутые и переплетённые.
Изначально, когда мне пришла в голову идея изображать из себя мужчину, я думала постричься, но Синье отговорила меня — ей слишком нравились мои ярко-рыжие волосы, моя главная красота, то, что всегда привлекало внимание. И, к моему удивлению, это сработало. В Ксин’тере, насколько я знала, мужчины не носили длинные волосы, но у нас, на Севере, это было в порядке вещей. Моя косматая грива никого не удивляла. Наоборот, ребята шутили, что так я компенсирую отсутствие бороды, хотя многие из них были не менее волосаты.