Тем временем, мне принесли овсяную кашу. Странно, но голода я не испытываю, а судя по тому, что мне дают есть сразу же после пробуждения, мне это необходимо. Пытаюсь, есть, но каша идёт с трудом, то и дело, стремясь вернуться наружу. Так дело не пойдёт. Отставляю кашу в сторону, врачу это явно не нравится. Объясняю ему ситуацию, это ему не нравиться ещё больше. Через минуту мне приносят мясную пюрешку, напоминающую детское питание. Скептически смотрю на врача, он настаивает, чтобы я это попробовала. Отправляю первую ложку в рот, – а что не дурно! И я не заметила, как съела всю порцию. Странно, что-то раньше не замечала за собой особой любви к мясу, а это пюре к тому же было пресным, но мне и правда понравилось.

– Что со мной произошло? – наконец, решаюсь задать столь интересующий меня вопрос.

– Вы ничего не помните? – с удивлением в голосе спрашивает меня в ответ врач.

– Пока ничего, какой-то туман в голове, – задумчиво ответила я. Просто, пока я отвечала, мне пришло в голову, что мне могли стереть память, раз я опять в клинке в главном особняке нахожусь. Палата кажется, мне знакомой, и отсутствие окна это подтверждает.

– Вас попросили явиться для участия в ритуале «Обретения потомства». Помните? – медленно и, я бы даже сказала, настороженно, сказал врач.

Ритуал? Потомство? Алан получил письмо от старейшин, в котором… Боже! Воспоминания стали наваливаться на меня большой волной, да такой, что я стала, буквально, в них захлёбываться: последний шанс, ночная побудка, купание в гроте с эшари, большой зал, Алан в позе лотоса на полу, музыка, звучащая отовсюду, его когти вонзаются в мою спину, сумасшедший бег, маленькая комнатушка, Алан превратившийся в монстра, дикая боль, глаза монстра полные боли, наслаждение, боль, много боли.

Мои уши заложило от крика; писк прибора нарастает с каждым мгновением; врач вводит какое-то лекарство в мой в катетер. Я осознаю, что это я кричала всё это время, горло начинает саднить, мне плохо, накатывает дурнота, меня тошнит. Голова начинает разрываться от пульсирующей боли, затем начинают адски болеть зубы и пальцы что на руках, что на ногах. Сквозь звон в ушах слышу, что в мою палату прибежали ещё врачи. Наконец меня накрывает темнота.

***

С трудом поднимаю свинцовые веки: пространство находится в полумраке, – но даже рассеянный слабый свет больно режет глаза, и я их поспешно закрываю. Во рту ужасный металлический привкус и сильно хочется пить. Пытаюсь сесть, но сил нет совсем, всё тело ломит как при гриппе, меня знобит и потряхивает. Вдруг ощущаю, что рядом со мной кто-то есть, приоткрываю глаза, мне протягивают большой стакан непроливайку с вставленной в него трубочкой. Я жадно начинаю пить, останавливаюсь, лишь, когда слышу сюрпающие звуки, означающие, что вода закончилась. Как же сильно болят зубы! Меня что, кто-то по лицу ударил? Пытаюсь вспомнить, что произошло со мной до потери сознания. Я в клинике, я разговаривала с врачом… Ох! Лучше бы не вспоминала!