– Выдержиш-ш-шь, – прошипел он мне в губы.

А дальше лишь ощущение потоков воздуха, которые слегка охлаждали мою разгорячённую кожу. Лифт, как же я не люблю лифт…Душно, меня всю трясёт, я прижимаюсь к его не менее горячему телу. Не выдержав, впиваюсь клыками в его шею, царапаю его плечи. Алан рычит. Приехали! Опять движение воздуха, мелькание дверей. Всё, мы внутри!

Дальше всё слилось в единый вихрь: из боли, наслаждения, наших стонов, рычания, укусов и поцелуев! А мне было всё мало, я хотела его всего без остатка, до последней капли! Может это и убьёт меня, но пусть лучше так, чем под капельницей в больничной палате! Это было какое-то безумие. Он почти обратился! Помню его серую кожу и блестящие чёрные глаза, он действовал более грубо, чем обычно, стискивал меня до синяков, до хруста костей. Но я сошла с ума, я просила ещё. Я хотела раствориться в нём, в этой боли, в этом наслаждении. И катись оно всё к чертям! Моё тело уже всё состоит из наслаждения, каждое нервное окончание горит и пульсирует. Я кричу! Он выпивает мои крики. Я вновь впиваюсь в его шею, он отвечает мне тем же. Мне кажется, нас больше нет, и нет ничего вокруг. Я хочу умереть, и возродиться для него. Быть только с ним, до конца, до последнего вздоха!

Это безумие длилось пять дней! Пять дней мы ничего не ели и не пили. Мы сходили с ума. Тренировки, спарринги, пф-ф-ф. Это всё ерунда, треш был в эти пять дней. Нагрузка на тело адская, повреждений – сто процентов, восстановление – сто процентов. Я действительно умирала и возрождалась бессчетное количество раз. Меня словно прокалило в адском горне и выковало заново.

***

На шестой день я открыла глаза и поняла, что у меня больше ничего не болит. Совсем. Это так странно… Почти забытое чувство. Кто-то сказал, что боль показывает, что ты ещё жив. Так, я что умерла? Или вновь превратилась в ледышку? Прислушалась к себе внимательнее, посмотрела на свои руки. Обычные руки, бледные, правда, но не белые и даже не холодные, насколько я могу судить. А когти изменились! Теперь они больше напоминают обычный немного хищный женский маникюр, чем когти, какими они были накануне всего этого… Странно… Вот так взяли и изменились…

А где Алан?! Сердце бешено заколотилось в груди. Я сосредоточилась и глубоко вдохнула. Да-а-а, нашими запахами здесь всё отлично промариновалось, не поймёшь ничего. Подключила слух: шорох, определённо, еле слышный шорох в ванной комнате. Но не успела я предпринять хоть какие-то действия, как дверь ванной распахнулась, открывая моему взору очень заманчивую картину: обнажённый мокрый Алан собственной персоной просушивающий свои шикарные длинные волосы: они у него до середины бёдер отрасли за всё это время. Да эльфы бы сдохли от зависти при виде такой красоты! А я вновь завелась. Мне кажется, я превратилась в нимфоманку! Так же нельзя!