Никто не обратил внимания на истекающего кровью на плече Уорика мужчину, хотя, когда Уорик проходил мимо, многие поворачивали головы к нему. Похоть высасывала кислород из воздуха, раздвигая ноги тех, кто хотел попробовать Уорика на вкус. Безжизненные пустые глаза загорались при виде его, тела дрожали от голода. Аура легенды была настолько мощная и мужественная, что он мертвых возвращал к жизни.
От многих я могла бы отмахнуться, но предательство Рози ранило слишком глубоко, и неважно, имела я на это право или нет. Чего я ожидала? От них? Это Дикие Земли. Тем более я знала реакцию женщин на печально известную легенду, взять тех же, кто сам приходил к нему в тюрьму. А Рози выполняла свою работу. Я сомневалась, что кто-то способен отказать Уорику, но понимание, что она спала с ним… в этом не было логики.
Одним стратегическим ходом Уорик разрушил все отношения со мной и забрал у меня единственного друга.
– Уори-и-ик…
Из окон борделя Китти женщины и мужчины взывали к нему. В этот поздний час лишь немногие остались, пытаясь уговорить своего последнего клиента. Я слышала хрипы и стоны из открытых окон и боковых переулков.
– Принес мне вкусненькое? – Посмотрев вверх, я увидела оборотня-змею, с которой он спал, сидящую на окне.
– Ну, если тебе нравятся истекающие кровью и полумертвые мужчины.
Уорик начал подниматься по лестнице.
– Вижу, но я не его имела в виду. – Она призывно показала ему язык, и я взбесилась, осознав, где он был. – Я голодна сегодня… хочешь, присоединюсь к тебе? Можем продолжить вчерашнее?
Гнев охватил меня, щека дернулась, и я низко зарычала. Ее слова подтвердили мои опасения, устранив крохи сомнений, за которые я цеплялась.
– Не сегодня, – ответил Уорик, хватая меня за руку и таща за собой в бордель, разжигая во мне еще большую ярость.
Пошла она к черту. Да и он тоже.
– Отпусти.
Вырвав руку, спотыкаясь, я вошла внутрь и наткнулась прямо на саму мадам.
Она высоко подняла голову, ее длинные волосы были подстрижены под боб. Китти стояла в облегающих кожаных брюках, почти прозрачной красной шелковой майке и сапогах на шпильках. Она скрестила руки на груди, на ее лице появилось суровое выражение.