Все их почтительные «вы» куда-то пропали.
– Что, больше нечего сказать? – Вэйдун резко перешел на угрожающий тон.
Туган злился. Точнее, был в ярости. Он так тяжело дышал и трясся, что, казалось, мог бы взорваться, подобно фейерверку. И что-то похожее стало происходить на самом деле. Сжатые кулаки моего кузена начали искриться серебряными всполохами.
Скрываясь за колоннами, я подобралась ближе. Стражник, который стоял рядом, кинулся за мной и попытался оттащить назад, но я шлепнула его по рукам, и он отстал.
Вэйдун тоже заметил странные искры на руках Тугана и, схватив его за предплечье, задрал правый рукав. На запястье кузена оказались татуировки в виде полос: две серебристые, одна фиолетовая и одна черная. Туган резко выдернул руку, опустил рукав и отшагнул подальше.
– Где ты это получил? – сквозь зубы спросил Вэйдун.
– Не твое дело.
Я глянула на Дэмира. Он так и стоял на помосте, заграждая Мэй спиной, и задумчиво сжимал свое запястье. Потом опустил руки и поднял хмурый взгляд на Тугана. Я почему-то решила, Дэмир что-то знает об этих татуировках.
– Ты ответишь за это, – не на шутку разозлился Вэйдун. – Ты за всё ответишь.
Вэйдун дернулся в его сторону, но тут по руке Тугана, словно змеи, закрутились серебристые нити света. Миг спустя он замахнулся перед собой, вытянув указательный и средний пальцы, и из них со скрежетом вырвалась настоящая молния. Она полетела прямо в Вэйдуна, но он с невероятным проворством метнулся в сторону, и молния врезалась в колонну позади него. К счастью, никто не пострадал – советники и слуги успели отступить поближе к выходу.
Я в страхе обняла колонну и посмотрела на Дэмира. Никто не замечал, что его глаза изменили цвет, как будто он готовился кого-то прирезать. Значит, способности к нему вернулись. Это немного меня успокоило. В случае чего он не пострадает и сможет кого-нибудь защитить.
– Что, клоун, тебе больше не смешно? – вопросил Туган, и его рука снова заискрилась всполохами молний.
– Лучше тебе это прекратить. – Вэйдун напряженно глядел на него, стиснув от злости челюсти.
– А иначе что? – имел наглость спросить тот.