Я не причинила бы им вреда. Только не таким же, как я.

Я не убийца. Я защитница.

Перед моими глазами пронеслось все то, что я пережила за последнюю неделю вместе со своими мужчинами. Не только битвы и кровопролитие, но и нежность.

Я показала Доминику, что обожаю его, несмотря на странные новые черты.

Я вернулась в объятия Андреаса и простила его.

Я остановила Джейкоба, прежде чем он себя порезал, и перевязала его рану.

Всего несколько часов назад, в самолете, я прижалась к Зиану и доказала: того, что он мог предложить, мне было достаточно.

Я по-своему могла исцелять. Я могла защищать и защищаться.

Я могла сделать это и теперь.

Приоткрыв губы, я выплеснула всю свою силу.

Крик вырвался из моего горла и разнесся по переполненному коридору. Я направила его мимо тел, в которых вместе с кровью пульсировали тени, и вонзила в каждого, кто был лишь человеком.

Человеком – и самым чудовищным зверем.

Мой голод нарастал, насыщая мои нервы. Я терзала то одно тело, то другое, поглощая их боль, позволяя удовлетворению заглушить любые угрызения совести.

Все мое внимание и самоконтроль оказались нацелены на то, чтобы направить свою кровожадную силу в правильное русло.

Я смутно ощущала, что мои мужчины двигались вокруг меня, а не застыли в шоке, как в тот раз, когда я впервые дала волю своей ярости.

Зиан загородил меня, защищая, и отбил летящий в меня дротик. Джейкоб отбрасывал одну канистру за другой обратно к их источнику, с помощью своей силы отгоняя от нас ядовитый газ.

Когда в коридор выбегали новоприбывшие, то натыкались на своих коллег, охваченных чужими воспоминаниями. В суматохе Андреас отвлекал их на несколько мгновений, и вскоре мой крик настигал и их тоже.

Доминик опустился рядом на корточки, одним щупальцем обвивая вокруг моей обнаженной руки, а другим обхватив шею раненого хранителя, который попытался на нас напасть. Мой целитель все наполнял и наполнял меня жизненной энергией, помогая справиться с волнами головокружительной боли.

Мы пришли сюда вместе и вместе уйдем. Причем куда большим составом.