Дама танцевала тоже! Ее длинные волосы взмыли вверх как птицы. Диадема вибрировала, словно пораженная громом. Полы муарового платья развевались легко, как облако. Ампулы сверкали ярче, чем когда-либо, заливая светом широко открытые, золотистые глаза. Она была похожа на Пифию[63], только что очнувшуюся от долгого транса. Я видела искры на кончиках ее ресниц, вспышки молний, сиявшие на лбу.

От алебастровой кожи поднимался черный пар: испарялась тьмагна, означая наступление скорой Абсолютной Смерти. Рот повелительницы приоткрылся на слове, которое я не расслышала из-за расстояния, но без труда прочитала по наэлектризованным губам:

– Эленаис!

И все закончилось.

Все ампулы разом погасли.

Навсегда!

25. Пожирание

25. Пожирание

ВОПЛИ И КРИКИ СОТРЯСАЛИ СТЕНЫ ПЕЩЕРЫ.

Стенания мужчин и женщин, попавших в беспощадные руки Тьмы, разрывали барабанные перепонки. Нечеловеческое рычание, которое их сопровождало, было еще ужаснее. Там, в долине, уже ничто не сдерживало упырей.

Внезапно слабое свечение пронзило потемки: Стерлинг только что зажег единственный оставшийся у нас электрический фонарик. Его лицо выхватил дрожащий луч. Лорд все еще держал Пьеро. За ними возвышалась массивная тень Орфео.

– Быстро, нельзя терять ни минуты! – поторопил Рейндаст. – Надеюсь, свет в фонарике продержится хотя бы немного, чтобы мы успели выбраться на поверхность.

Он повернул в сторону «Пасти Пожирания». Я ее не видела, но чувствовала ледяное дыхание.

– А я? – где-то во мраке пискнула мать Инкарната.

Я придержала Стерлинга за рукав рубашки:

– Мы не можем оставить их так. Ни ее, ни Марсьяля.

Вампир направил на меня луч электрического фонарика.

– Пожалела врагов? Противоречишь образу беспощадного оруженосца.

– Несколько минут назад ты тоже воспользовался моей жалостью. Я подарила тебе второй шанс. Они, как и ты, имеют на это право. – Я тяжело сглотнула. – Мне приходилось убивать ради спасения своей шкуры, чем отнюдь не горжусь. Воспоминания об этом – словно нож в сердце. То была самооборона. Сейчас у меня есть выбор. И я ни за что не брошу беззащитных людей на верную смерть, враги они или нет. Помоги освободить их.

Я сняла со связки ключ от позорного столба Марсьяля и бросила Стерлингу, полагаясь на его острые глаза, видящие в темноте лучше моих. Выхватив из его рук электрический фонарик, я подбежала к преподобной.