Веретено Миэра открылось в пустыне, затопив оазис. У храма образовался проход в Пепельные земли, из глубин которого явилась армия мертвецов.

А сейчас у него на глазах целый город сгорал в пламени Инфирны.

Зачарованный огонь плясал на фоне черного неба, несмотря на беснующуюся среди дыма метель. Пылающий мир пожирал Джидаштерн и грозил поглотить их армию вместе с ним.

Чарли наблюдал за бушующим пламенем с тем же немым ужасом, что и другие воины, оставшиеся от их истерзанного отряда. Древние и смертные, джидийские налетчики и трекийские солдаты. Даже Соратники не стали исключением. На каждом лице отражалось одно и то же: страх.

Тем не менее они неслись вперед, и их боевой клич прорезал пелену дыма и снега, эхом разлетаясь над землей.

Все они скакали вперед – к Веретену, городу и разверзшемуся там адскому пламени.

Все, кроме Чарли.

Он подвинулся в седле, принимая более удобное положение. Теперь езда на лошади давалась ему легче, но его тело все равно ломило, а в висках стучало. Он жалел, что не способен расплакаться – слезы принесли бы ему облегчение. «Интересно, они бы замерзли или, напротив, закипели у меня на щеках?» – подумал он, наблюдая за тем, как рушится мир вокруг него.

Бушующая метель, пламя пожара. Боевые кличи Древних и джидийцев, слившиеся воедино. Пение стрел бессмертных и скрежет трекийской стали. Топот копыт двух сотен лошадей, мчащихся по пустынному полю навстречу полыхающим вратам Джидаштерна.

Чарли хотел закрыть глаза, но не мог.

«Я должен хоть что-то сделать для них. Если я не способен сражаться, по крайней мере, могу смотреть, как они идут в бой».

У него сперло дыхание.

«Я могу смотреть, как они умирают».

– Боги, даруйте мне прощение, – прошептал он.

Седельная сумка, висевшая сбоку, вдруг показалась ему слишком тяжелой. Там хранилось его истинное оружие – перья и чернильницы, вот только они сейчас были абсолютно бесполезны.

Поэтому он обратился к единственному оружию, которое по-прежнему было ему доступно.

В этот раз слова молитвы вспоминались медленно – как будто ему приходилось вытаскивать их из давно позабытых уголков прошлой жизни.

«До того, как я оказался в той дыре в Адире. До того, как бросил вызов всем королевствам Варда и поставил крест на своем будущем».

Пока слова срывались с его губ, перед внутренним взором проносились острые, словно ножи, воспоминания. Его мастерская «Длань жреца». Запах пергамента в темной каменной каморке. Петля, затягивающаяся вокруг шеи. Чарли подумал о Гарионе и вспомнил их последнюю встречу. Мысли о ней до сих пор причиняли боль – эта рана так и не затянулась до конца.