Стоявшие на крепостной стене солдаты смотрели на него так, словно он сошел с ума. Дом кипел от гнева, скрежеща зубами.

– Я устал, Трелланд, – сказал он. Его лицо приобрело такой же алый оттенок, как и небо над их головами. – Я просто оговорился.

– Не сомневаюсь, что так оно и было, – поддразнил его Эндри.

Домакриан был бессмертным, который прожил на этой земле пять сотен лет. Все знали, что он бесстрашный воин и истинный герой. Эндри своими собственными глазами видел, как в его плоть вонзается острое лезвие и как его охватывает огонь. Дом не единожды смотрел в глаза смерти. Но никогда раньше он не выглядел таким ранимым, как сейчас. Он повернул раскрасневшееся лицо к долине и начал часто моргать, вглядываясь в нее с тем же вниманием, с каким ученый читает серьезный научный труд.

Эндри снова не удержался от смеха. Дом прежде всего был бойцом, и сейчас он, словно тигр, сражался против собственного сердца.

Однако радости Эндри не суждено было продлиться хоть еще немного.

С востока до них донеслось тихое, протяжное эхо сигнального рога. Эндри и Дом одновременно повернулись на звук, и краска схлынула с их лиц. На крепостной стене и на улицах города люди и Древние чувствовали себя точно так же. Ужас накрыл всех: от смертных солдат в лагере за пределами городских ворот до Изибель, восседавшей на троне с мечом на коленях.

Хотя приказ отправить отряд разведчиков в горы от-дал Дом, идея с сигнальными рожками принадлежала Эндри.

Снова раздался гул, а затем его подхватил еще один рог. В этот раз звук звучал ближе. Через несколько мгновений до них долетел следующий, еще более громкий сигнал. Гудение охотничьих рожков огласило долину от горного перевала до самой Айоны. Страж, охранявший городские ворота, поднес спиральный рог ко рту и подул в него. Прозвучавший рев потряс город до основания.

Смысл послания был очевиден.

– Они спускаются по Божественному перевалу, – выдохнул Дом и медленно провел рукой по усталому лицу. Он вперил взгляд в горную цепь, словно мог разглядеть ее каменистые склоны.

«Не исключено, что он и правда на это способен», – мрачно подумал Эндри.

Где-то в центре города раздался стук копыт по каменной мостовой. Из конюшен выехали два всадника и понеслись, как хищные птицы, к городским воротам. Сердце Эндри колотилось в такт их бешеному галопу.

«Один из них поскачет на север, другой – на юг. – Эндри знал это наверняка. Идея тоже принадлежала ему. – Чтобы поведать миру о том, что здесь произошло. Чтобы рассказать, за что мы сражались и какая судьба нас всех постигла».