Все произошло очень быстро. Рамсон видел, как лучник туго натянул тетиву. Когда он ее отпустил, в воздухе сверкнул наконечник стрелы, изящно рассекая свет. Годы спустя Рамсон не мог объяснить, почему он поступил именно так. Он хотел быть храбрым, самоотверженным, как Иона, – но оказалось, что до мозга костей он был трусом и эгоистом.

Рамсон присел.

Над ним послышался тихий влажный звук, как будто нож разрезал яблоко. Иона негромко ахнул и медленно, бесшумно упал, как последний листик с ветки ольхи.

Рамсон смутно помнил, что происходило дальше. Кто-то кричал. Он опустился на колени, подполз к Ионе и стал трясти его за плечи, уверенный, что друг откроет глаза и засмеется, потому что ему удалось всех одурачить.

Рамсон не сразу понял, что кричал он сам. Иона лежал неподвижно, и его тело безвольно тряслось, как кукольное, под натиском Рамсона. Единственное, что Рамсон видел в тот момент, – беспросветно черные глаза друга, широко распахнутые от удивления, его темные волосы, разбросанные по полу, как перья ворона. Это не имело смысла – Иона, лежащий на полу, кровь, беззвучно собирающаяся в лужи, древко стрелы, торчащее из его груди. Всего несколько секунд назад он был жив, кричал.

Рамсон не забыл эту сцену, она была высечена в его памяти. Его отец и остальные офицеры мрачно перешептывались, а его утащили стражники. Луна была невозможно яркой, в ветвях ольхи завывал ветер и хлестал его по лицу.

Его отвели в комнату, которая казалась ему и знакомой, и незнакомой одновременно. Темно-бордовые стены были увешаны портретами счастливого семейства. Младшая дочка смеялась, ее золотисто-каштановые локоны сияли. Рабочий стол из вишни был чистым и холодным на ощупь. Все в комнате было дотошно организовано, прибрано и лишено тепла.

Кабинет его отца.

Дверь захлопнулась. В руки Рамсона вложили кружку с чем-то теплым и пахучим.

– Шокодал с бренди, – произнес прохладный баритон Рорана Фарральда. – Пей.

Рамсон склонился над чашкой, и его вырвало.

– Ты бесхребетный, – услышал он комментарий отца. – Ты собираешься блевать всякий раз, когда увидишь смерть человека?

– Почему я еще жив? – шепотом спросил Рамсон.

– Сирота признался. Он тобой манипулировал. Тебя накажут, но основная вина лежит на нем. И с ним поступили, как того требовал закон.

– Закон…

Руки Рамсона тряслись, и он поднял взгляд на отца.

– Я собирался украсть лекарство, – прошептал он. – Я говорил тебе, что моя мать больна.

Роран Фарральд смерил Рамсона холодным, как сталь, взглядом.

– Иона Фишер был приговорен к смерти за незаконное проникновение на территорию государственного объекта, организацию преступной деятельности с привлечением несовершеннолетнего…