– Ни в коем случае, – возразила Фрейя, наблюдая, как свет мерцает на чертах лица ее отца. Гнев прорезал глубокие линии на его лбу. – Ты не убьешь меня, потому что, если ты это сделаешь, армия Зеакиса никогда не станет твоей. Или ты где-то прячешь еще одну дочь, которую можешь подложить под принца Диглана?

Андроис склонил голову и протянул к дочери руку. Король нежно провел пальцами по правой щеке девушки, а потом вдруг неожиданно больно схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть на него. Пальцы отца глубоко впивались в кожу принцессы. Но боль, вызванную этим, Фрейе было легче переносить, чем темноту в его глазах.

– Мне нет нужды убивать тебя, чтобы заставить замолчать.

Желудок Фрейи сжался.

На лице ее отца появилась улыбка, от которой Фрейе стало жутко. Король отпустил принцессу, и его взгляд переместился с девушки на гвардейцев.

– Отрезать ей язык!

Эпилог – Цернуннос

Эпилог – Цернуннос

– Даария –

– Даария –

Город лежал у его ног, подобный тени, которую отбрасывало его новое тело. Он рассматривал Даарию, наблюдая за суетой на улицах. Совершенно не подозревая о его присутствии и не зная пока, в какой опасности они находились, Благие спокойно шли по своим каждодневным делам. Садовники взращивали королевские сады с помощью водных и земных талантов Неблагих фейри, крестьяне выгоняли на пастбища свой скот, а дети под бдительным руководством мастеров учились обращаться с огнем и воздухом.

Достаточно было всего лишь одного его приказа, чтобы ввергнуть Даарию в бедствие. Тогда эльвы выберутся из лесов и нападут на жителей, так, как это произошло в Ливатте. Крики и вид смерти приносили ему немало удовольствия. Подобно детенышу, припавшему к груди своей матери, он впитывал боль и наслаждался ею. Боль была источником его силы и мощи.

Если Оделл и его люди, выполнив его приказание, вернутся в деревню живыми, – они пожалеют, что вначале отказались от его поручения. Жаль, его не будет там, когда эти жалкие создания поймут, что он не одарил их всем, а все у них отнял.

При этой мысли уголки его рта приподнялись. И все же сюда он явился не для того, чтобы превратить Даарию в поле боя. Насчет Благих у него были другие планы. Его взгляд оторвался от фейри, которые с такой высоты казались больше похожими на муравьев, и переместился на пламя, горящее рядом с ним на вершине башни. Это был один из тех шестнадцати огней, что символизировали могущество здешнего королевского дома. Вечное пламя, которое якобы никогда не погаснет.

Увидим, подумал он, шагая к краю башни. Между ним и твердой почвой лежало около шестисот футов. Ветер трепал его светлые волосы, и золотые кольца, вплетенные в них, натыкались друг на друга, мелодично позванивая. Он едва смог дождаться, когда, наконец, его тело сформируется в то, которое соответствовало его целям. Ему пришлось тренировать свое терпение в течение нескольких недель, чтобы образ оставался неизменным. Но чем были эти недели по сравнению с теми веками, что ему пришлось пережить в Ином мире?