«Почему ты считаешь, что мне есть до этого какое-то дело?» – спросила она, когда он рассказал, что планирует ее муж.

Цайянь постоянно наблюдал, постоянно слушал.

«Потому что, глядя на нее, вы вспоминаете себя. Именно по этой причине вы не подпускаете ее к себе».

«Тогда скажи мне, как ты поступишь? Посоветуешь ей уехать? Можешь попробовать, только она не послушает».

«Она захочет начать судебное слушание. Я его ей предоставлю».

Потом он стал объяснять ей, что хочет сделать. Королева наблюдала за ним с интересом, и он об этом знал. Мало кто раньше видел его с этой стороны.

«Если до этого дойдет, вы поможете мне? – спросил он. – Вы попросите ее уехать, когда она будет уязвимее всего?»

Королева не сказала «нет». Он знал, что таким образом она говорит «да».

«Хотелось бы мне знать, – задумчиво проговорила она, когда он поклонился и собрался уходить. – Хотелось бы мне знать, Янь Цайянь, кем назовут тебя потомки: злодеем или героем».

Его подобные мелочи не беспокоили. Он являлся орудием, которое должно было положить конец ненависти.

* * *

В конце концов она начала судебное слушание по своей собственной воле. Он просто ей помог. Нашел пророчицу по имени Серебряный Ирис – одну из многих, с кем был знаком в этом городе. Он способствовал тому, чтобы суд продолжался. А когда давление начало сказываться на Хэсине, он удержал ее, не дал ей поставить свое правление под угрозу. Если бы все пошло по плану, она бы мирно сложила с себя полномочия и он взвалил бы ее ношу на свои плечи. Положив конец старой эпохе, он вернул бы ее на трон – но только после того, как закончились бы массовые кровопролития.

Но он не был совершенен. На каждые сто верных предсказаний всегда приходилось одно неверное.

В этот раз таковым стал ее брат.

Цайянь знал, что Янь Санцзинь иногда действует по зову сердца. Но он не мог предугадать силу этого зова, а потом пророки проникли в подземелья, прогремел взрыв, и стало слишком поздно. Все уже произошло.

Он хотел сломать ее волю, а не разрушить ее личность. Она должна была избежать необходимости делать подобный выбор. Она не должна была предавать свои идеалы, потому что того требовало королевство. Эта роль всегда предназначалась ему. Он готовился стать рукой, которая занесет нож от ее имени.

Все это не должно было закончиться смертью его сестры-близняшки.

Все это должно было закончиться на ней – на этих темно-карих глазах, которые смотрят на него прямо сейчас.

Когда он садится на стул рядом с ее кроватью, она пытается вырываться, разорвать путы, связывающие ее ноги и руки. «Что ты хочешь?» – кричит она ему. Ее черные волосы не заплетены в привычную косу, тем более с одной стороны их почти не осталось – они сгорели при пожаре. Остальная часть ее головы покрыта бинтами, и их белизна бросается в глаза, ведь раньше она всегда носила черное.