Лежа на кровати в домике на Аляске, я свернулся калачиком, пытаясь унять боль в груди. Как получилось, что Лаура превратилась из такой послушной жены в постоянный вызов?
Даже хорошие воспоминания, такие как мой первый раз с Лаурой, лишали меня возможности дышать и наполняли сожалением. Я потерял ее и все остальное хорошее, что было в моей жизни.
Это было просто к лучшему, что никто не мог видеть, каким чертовски жалким я был, или какой мокрой была моя подушка по утрам от ночных рыданий. Я не плакал в течение дня, моя гордость не позволяла этого. Но то, что я застрял в этой гребаной хижине, имея слишком много времени на размышления, вынудило меня встретиться лицом к лицу со своими демонами, и я был измотан борьбой с ними.
Из-за своей вонючей гордости я обрек себя на жизнь в изоляции и одиночестве. Если бы я остался здесь, то закончил бы так же, как тот невменяемый владелец магазина, у которого не было бы ничего, кроме горечи и гнева, чтобы составить мне компанию.
Это глупо!
Страстное желание снова увидеть Лауру и ощутить волшебство близости с ней заставило меня встать.
Гордость заставила меня снова сесть и пнуть маленький столик передо мной. Я чертовски ненавидел эту хижину и ее дрянную мебель. Я хотел, чтобы у меня была комната с хорошей ванной комнатой и удобной кроватью.
Я снова встал, откидывая назад свои непослушные волосы. В животе у меня урчало, требуя еды, и мысль о том, чтобы отправиться на охоту в снег, наводила тоску. Чего бы я только не отдал за душ, приличную еду или объятия Лауры.
Я хотел бы, чтобы я не был слишком чертовски горд, чтобы вернуться.
Если бы только гордость была физическим противником, с которым я мог бы сразиться. Распахнув дверь, я вышел на холод и закричал от отчаяния. Наклонившись вперед, я сжал кулаки и опустошил легкие в душераздирающем крике, от которого у меня чуть не посинела голова от недостатка кислорода.