Кагуцути почувствовал движения самой земли — и пробудился. А пробудившись, ощутил, что сон сберёг и скопил его силы. Тогда Кагуцути сделал ещё одну попытку, ещё один рывок — и освободился из плена. Но, увы, и это продлилось недолго. Море тут же подхватило его, и вокруг заклубился пар.
— Давно тебя не было видно. — Из тумана выглянула голова дракона. — Разбудил?
Давно тебя не было видно. — Из тумана выглянула голова дракона. — Разбудил?
— Выпусти меня, — взмолился Кагуцути. — Разве я недостаточно долго отбывал наказание? Разве не заслужил свободы?
Выпусти меня, — взмолился Кагуцути. — Разве я недостаточно долго отбывал наказание? Разве не заслужил свободы?
Ватацуми пролетел мимо и устремился к клочку суши, оторванному от основного острова, который он только что создал.
Ватацуми пролетел мимо и устремился к клочку суши, оторванному от основного острова, который он только что создал.
— И посмотри, что ты наделал. Тут и так остров небольшой, а теперь стал ещё меньше.
И посмотри, что ты наделал. Тут и так остров небольшой, а теперь стал ещё меньше.
— Он не стал меньше, просто теперь их два.
Он не стал меньше, просто теперь их два.
— Три, — поправил Ватацуми. — А с твоей тюрьмой так четыре. Но кто захочет селиться близ бога, плюющегося огнём?
Три, — поправил Ватацуми. — А с твоей тюрьмой так четыре. Но кто захочет селиться близ бога, плюющегося огнём?
Кагуцути насупился, весь сжался и затаился на дне своей горы. Дракон прав: никто не захочет такого соседства. Вот и выпустили бы его, чтобы он сам разобрался, где ему жить.
Кагуцути насупился, весь сжался и затаился на дне своей горы. Дракон прав: никто не захочет такого соседства. Вот и выпустили бы его, чтобы он сам разобрался, где ему жить.
— Я могу поговорить с отцом? — тихо спросил он из утробы вулкана.
Я могу поговорить с отцом? — тихо спросил он из утробы вулкана.
— Боюсь, никто с ним поговорить уже не может. — В этот раз голос был женский, и Кагуцути с любопытством выглянул, чтобы посмотреть на богиню.
Боюсь, никто с ним поговорить уже не может. — В этот раз голос был женский, и Кагуцути с любопытством выглянул, чтобы посмотреть на богиню.
— Инари, ты откуда в чужих владениях?