– Не грусти, – говорит он, с мягкой улыбкой глядя на Нову. – Умереть, защищая того, кого любишь – это большая честь для меня.

Мы со Стерлингом опускаемся на колени, чтобы быть поближе к небожителю. У меня просто сердце разрывается.

Нова буквально рыдает. Никогда не видела ее в таком состоянии.

– Передайте Эмберли, что она мне тоже нравилась, – уже совсем слабым шепотом произносит он.

– Диньк, нет. Нет, нет, нет, – говорит Нова, пока кроха безвольно опускается на ее ладони.

– Ладно уж, скажите, что и ее я тоже люблю. – Он пытается усмехнуться, но получается нечто иное. Он вздыхает последний раз и затихает окончательно.

Тело Динька рассыпается на искры, скользящие сквозь пальцы подруги, словно струйки дыма, прежде чем совсем исчезнуть.

Я перестаю дышать, будто это действие как-то поможет остановить время, полностью и абсолютно отрицая то, что только что произошло.

Позади нас что-то светится, я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, что это, и вижу над нашими головами Торна.

По позвоночнику тут же ползут неприятные мурашки. Лицо его освещено ангельским огнем, языки пламени бегают по его рукам снизу вверх, но выражение его лица мне неясно. Одежда на нем мокрая и грязная, а за спиной раскрыто всего лишь одно крыло. На месте второго торчит лишь окровавленный обрубок.

Его взгляд скользит от Стерлинга ко мне, а затем к Нове.

– Это ты виноват! – кричит подруга. Она пытается броситься на него, но Стер удерживает ее на месте. Я встаю с копьем в руках и держу его наготове. Да, Торн может легко одолеть меня, но Диньк не единственный, кто готов умереть ради защиты близких.

Еще раз взглянув на Нову, Торн разворачивается и исчезает в противоположном направлении, выкрикивая имя своей матери.

55. Торн

55. Торн

– Серафима! – выкрикиваю я имя матери, которое дерет мне глотку изнутри.

Ее электрическое ангельское пламя, теперь подпитанное силой Эмберли, прожигает дыру в теле ангела, стоящего перед ней. Она обращает ко мне взгляд с рубиновыми огоньками только после того, как добивает его. Крыша буквально завалена телами ангелов и Падших, лицо ее озаряет невероятная радость.

Я всю свою жизнь прожил на кровавой бойне, но, впервые за все это время, меня от нее тошнит.

Наклонившись, она проводит рукой по лбу побежденного ангела. Кончики ее пальцев покрываются золотистой кровью. Она засовывает два из них в рот и облизывает, шагая в мою сторону.

– Значит, ты выжил, – говорит она.