– Ну да, когда речь идет о дочерях Афродиты, нельзя быть уверенным в этом, правда?

– Ты придурок!

Пиас подошел к двери и постучал костяшками по дверному косяку:

– Можешь заходить, док. Не смотри на нее слишком долго.

– Наконец-то! Вы всегда так много ссоритесь?

Я не расслышала ответа Пиаса, но его голос звучал недружелюбно. В комнату зашел очень худой бог с каштановыми волосами. Я сразу же непроизвольно сбросила волосы себе на лицо.

– Ворриор Пандемос? – спросил он.

– Да, – недоверчиво ответила я. Мои цепи зазвенели, а доктор остановился. Я почувствовала на себе профессиональный взгляд его карих глаз. Он тихо выругался.

– Ты приковал бедную девочку к стене цепями? – вдруг крикнул он.

– Да, приковал! – зарычал Пиас из коридора.

– И как мне тогда ее осматривать?

– Придумай что-нибудь, – послышался холодный ответ Пиаса.

Доктор вздохнул и поднес руку ко лбу.

– Когда-нибудь я уволюсь, – услышала я его шепот, а затем он поставил свою кожаную сумку на пол и сел на колени передо мной. Я вздрогнула и поправила волосы так, чтобы они прикрыли как можно больше кожи.

– Не переживай, Ворриор, – успокоил меня доктор типичным скучающе-врачебным тоном. – Пиас рассказал мне о синдроме Медузы. Возможно, тебя удивит то, что я уже лечил богов с таким же генным дефектом и мне это ни капли не вредило. Я знаю, что делаю.

– М-м-м… – пробормотала я, не очень-то ему поверив.

– Кружится ли твоя голова? Наблюдала ли ты за собой перепады настроения? Слышишь ли голоса? – спросил он у меня. Худые пальцы открыли сумку, и он достал оттуда шприц. Я снова вздрогнула, но глупые цепи удерживали меня на месте.

– Не переживай, я только возьму у тебя немного крови, чтобы определить стадию твоего бессмертия.

Прежде чем я успела возразить, он уже схватил мою руку и воткнул в нее иглу.

– Ай-й-й! – закричала я, пытаясь выдернуть руку, но врач был сильным, как медведь.