На щеках Афродиты появились ямочки.

– Думала, ты проведешь еще две недели на Карибах с сестрами!

– На Карибах? – неуверенно переспросила я.

Внутри себя я истерично кричала и бегала, мысленно нарезая круги. Они видели, что я не Даймонд. Эти взгляды! Словно волки, окружившие хромого олененка. Они знали, что мы придем. Они эвакуировались из Олимпа и пытались убить нас. Сначала в Тартаре, чтобы не дать нам вылезти наружу, а затем и в сломанном лифте. Я уверена, что они знали это, и все же это сбило меня с толку. Как я ни пыталась оставаться спокойной, по моему лицу, кажется, все было видно. Мое сердце билось слишком быстро, и показалось, что боги слышали это дикое стаккато.

Афродита подняла бровь, и ее волосы стали темно-коричневыми, словно горький шоколад. На ее лице появились веснушки, а фигура стала мальчишеской. Я почти забыла, как сильно это раздражало.

– Да, ты ведь даже брала отпуск, не так ли?

Значение этого вопроса дошло до меня не сразу. Мое внутреннее «я» перестало кричать и вопросительно на нее смотрело. Значит, они думали, что Даймонд была на Карибах? Она все-таки нас не сдавала?

Мэдокс ткнул меня в бок локтем.

– Ты хлопаешь глазами, как овца на скотобойне, – прошипел он.

– Я, э-э, – я откашлялась, – затосковала по дому, – сказала я наконец. – Там все время шел дождь.

– На Карибах?

– Да, э-э, дождливое время.

– Разве оно наступает не зимой?

– Да, все так… Просто странная погода.

Афродита повернулась к андрогинному богу с длинными черными волосами, который с раздраженным видом сидел в одном из плюшевых кресел.

– Петрус, ты отвечаешь за погоду в этом тысячелетии. Что-то пошло не так? – позабавившись, спросила Афродита.

Остальные боги захихикали, а Петрус со скучающим видом смотрел на свои ногти.

– Ну не могу же я уследить за всем на свете!

– Разумеется, нет, мы все давно переутомились, мой дорогой, – зачирикала богиня с убранными наверх волосами. Артемида.

Так переутомились, что арктические льды начали таять? Я закрыла рот. Мой левый глаз все же задергался.