Горькие нотки в голосе выдавали веками скрытую боль.

– Это неправильно, но думаю, что в душе виню ее за это. Не за то, что она бросила нас, а за то, что не взяла Изаю с собой, я мог бы ей помочь. Если бы она взяла его с собой, я помог бы им сбежать и исчезнуть навсегда.

Фейт с болью слушала о его самоотверженности и стремлении защищать. Она совсем забыла про панику и время, ноги двигались машинально, пока Кайлер вел ее вперед.

Слушая душераздирающую историю воина, за которого держалась, Фейт почувствовала глубокую связь с ним.

– После ее ухода прошло много лет. Однажды я вернулся домой после драки в печально известной яме, которая давала единственный доход, на который мы могли рассчитывать. Изаи нигде не было, и только пьяный отец лежал в полубессознательном состоянии в своей постели. Когда я наконец вытянул из него, что он натворил… Я сорвался. – Голос Кайлера становился все ниже и мрачнее по мере приближения к роковому событию. – Он продал его в лагерь рабов. За ним пришли, пока меня не было, чтобы я не смог их остановить. Я избил отца, и по сей день не могу объяснить охватившую меня слепую ярость. Она блокирует в памяти те ужасные способы, которыми я его пытал, чтобы узнать название лагеря. Добившись признания, я убил его. Прямо там свернул ему шею, и жалел лишь о том, что не сделал этого раньше.

Кайлер замолчал, и Фейт задумалась, пытался ли он оценить ее реакцию на шокирующее откровение. Но она была далеко не так шокирована, как он, вероятно, ожидал. И могла думать только о его храбрости и готовности пожертвовать своей человечностью ради брата, зная, что, несмотря на злые поступки отца, его душа навсегда будет запятнана убийством. Как у Рейлана. Она часто замечала сходство между генералом и его заместителем – больше, чем с Изаей. Они были словно две стороны одной медали.

Фейт крепко сжала его руку и произнесла тихим от волнения голосом:

– Он получил по заслугам.

– Возможно, – печально сказал Кайлер, давая понять, что не верил, что этого достаточно для искупления. – Я узнал, что Изаю увезли в лагерь на другом конце Райенелла, и составил план. Если бы я просто сдался как раб, то приговорил бы нас обоих. Поэтому решил поступить на службу надсмотрщиком. Потребовалось шесть мучительных месяцев, чтобы пройти обучение, сдать их тесты, когда все, о чем я мог думать, это об ужасающих условиях и тяжелом труде, которому они подвергали брата. Тогда он не был тем свирепым воином, каким ты его знаешь. Это произошло позже, когда он твердо решил никогда больше не зависеть ни от чьей милости.