– Ты не мой хранитель, генерал, – прошипела Скарлетт. – Ладно, пришлю за своими вещами позже.

Развернувшись на каблуках, она направилась к двери. Ручка раскалилась докрасна, когда она потянулась к ней.

– Урод! – прорычала она. – Ты не можешь держать меня здесь в плену.

– Почему происходящее расстраивает меня больше, чем тебя? – воскликнул Сорин. Она слышала в его голосе отчаяние, которое также проступало в чертах его лица.

– Чертовски хороший вопрос. Так почему происходящее расстраивает тебя больше, чем меня?

Сорин посмотрел на нее долгим взглядом, пытаясь постичь глубину ее глаз. Скарлетт холодно уставилась на него в ответ. Сорин посторонился, и дверь с щелчком открылась.

– Делай что хочешь, Скарлетт. – С этими словами он повернулся и ушел на кухню.

Скарлетт прошла во вторую спальню, схватила лежащее на кровати персиковое платье и, вернувшись в спальню Сорина, засунула его в кожаную сумку. Как он смеет указывать ей, что делать? Как смеет пытаться удерживать ее в своей квартире? Не ему предстоит сделать выбор, чтобы спасти семью. Не его вынудили пожертвовать столь многим только для того, чтобы отдать еще больше. Как он смеет обижаться на то, что она не разваливается на части из-за происходящего? Ей доводилось переживать ситуации гораздо хуже нынешней, она делала это в одиночку на протяжении многих лет. Черт подери, она попала в треклятый переплет исключительно оттого, что отказалась убить…

Скарлетт бросила кожаную сумку на кровать и направилась на кухню. Она обнаружила Сорина, который прислонился к стойке и пил воду из стакана. Его лицо было серьезным, а темные волосы выглядели так, словно он взъерошил их пальцами.

– Ты вроде собиралась вернуться в поместье, – саркастически заметил мужчина, поднося стакан к губам, чтобы отпить еще.

Скарлетт выбила стакан из его рук, и он раскололся, ударившись о стойку. Остатки воды забрызгали Сорина. Нисколько не впечатленный, он уставился на нее, невзирая на стекающие по коже капли.

– Кем, черт возьми, ты себя возомнил? – взвизгнула Скарлетт. Она находилась в нескольких дюймах от него и стояла на цыпочках, чтобы быть с ним вровень. Ткнув пальцем ему в грудь, она продолжила обличать: – Ты пытался запереть меня, держать меня здесь. Хотел посадить в клетку! Но я в состоянии о себе позаботиться. Мне не нужна твоя защита, и определенно не нужно, чтобы ты указывал, что я должна чувствовать. – На лбу выступили бисеринки пота, руки охватило дикое пламя. – Во имя Сейлы, убавь жар, а?

– Гляди-ка, – ухмыльнулся Сорин, – хоть какие-то эмоции.