Она глубоко вздохнула.

– Мне ненавистно то, что, наконец получив свободу выбора, пришлось выбирать меньшее из двух зол. Один воспользовался мной физически и хотел сломить, другой притворялся, что я ему небезразлична, – прошептала она. – Ненавижу осознание, что выдержала бы все то, что Микейл намеревался сотворить со мной – каждую треклятую секунду, – если б это гарантировало безопасность моей семьи. А ты притворился, что тебе не все равно, и действительно меня сломил. Меня обучили защищаться, я могу пытать и причинять непостижимую физическую боль – и сама способна вытерпеть то же самое. Однако ничто не подготовило меня к той боли, которая пришла, когда ты сломил меня.

Вновь воцарилась тишина. По щекам Скарлетт скатились две слезинки. Минуту спустя она почувствовала, что Сорин пошевелился. Он приподнялся на локте и посмотрел на нее своими золотистыми глазами, которые, казалось, светились в ночи.

– Мне неприятно, что ты думаешь, будто я симулировал интерес к тебе, – сказал он резко. – Как ненавистно и то, что завтра утром, едва действие отвара закончится, ты, скорее всего, перестанешь со мной разговаривать. А когда пересечем границу, возненавидишь еще сильнее.

– Почему?

– Потому что я не подготовил тебя должным образом к тому, с чем тебе предстоит столкнуться и с кем встретиться.

– С принцем Огня?

– По прибытии нам придется пересечься с его Внутренним двором, так что да.

Не сводя друг с друга глаз, они надолго замолчали. Разум Скарлетт затуманился под действием снадобья, она точно погружалась под воду. Ее веки отяжелели и опустились.

Она почувствовала, как Сорин придвинулся к ней ближе, провел пальцем по ее щеке и вниз по скуле. Окутывая ее лицо и губы своим теплым дыханием, он прошептал:

– Мне ненавистно осознание, что я не заслуживаю тебя при всем твоем совершенстве, но все равно хочу. Что смертный принц познал твое тело, а я нет.

Распахнув глаза, Скарлетт увидела губы Сорина, которые зависли в нескольких дюймах от ее собственных.

– А я ненавижу то, что ненавидя тебя, все равно мечтаю тебя поцеловать. Ненавижу, что не могу этого сделать, потому что мы не одни, – сорвалось с ее губ ответное признание.

– Милая, – прошептал Сорин так тихо, что даже фейри не уловили бы ни звука. – Если бы мы были одни, я заставил бы тебя обо всем позабыть. Я показал бы тебе, как сильно сожалею. Я начал бы с твоих губ и шеи, добрался бы до грудей, потому что хочу узнать, каковы они на вкус, а не только на ощупь. Мой язык исследовал бы тебя всю: рот, грудь, живот. Я закончил бы то, что мы начали у меня в квартире, и выяснил бы, как твое тело реагирует на меня. На прикосновения моих пальцев, на проникновение внутрь.