Закричал голос у меня в голове, и я до крови закусил губу.
Из глаз хлынули слезы, как очередная команда, подчинившая мое тело.
– Лжецам отрезают языки, – хриплым голосом пропел Люциус и безмолвным знаком вложил меч в мою руку.
– Все же капитан ты, брат. Ты должен вершить правосудие.
Я сопротивлялся импульсу, который сомкнул мою руку вокруг рукояти меча. Джон посмотрел на меня.
Избитый. С рубцами от невидимых лап, оставленных моим братом, до его шеи.
– Теперь озвучьте обвинение, судья. Я не собираюсь тратить на это весь день. Еще один приговор в этой комнате. Разве это не забавно? Сегодня даже не вторник. Ха! – прыснул Люциус. Как я ненавидел этот издевательский смех.
– Что ж, – раздался в темноте его голос.
Я посмотрел на Джона. Умоляющего. Отчаявшегося. Он ничего не сделал.
– Джонатан Каластру, семьдесят шесть лет, проживающий в столице, Медном городе, сын переплетчика Каластру, обвиняется в том, что говорил неправду и глупости, которые должны были запудрить мозги наших собратьев! Тебе есть что сказать в свое оправдание? – Джон вновь посмотрел на меня. В этот раз его взгляд был решительным.
– Что я не слышал ничего после того, как ваш король назвал меня лжецом, – взревел он, хотя его слабый голос несколько раз срывался. Люциус разыскал его после нашего разговора внутри этих стен. Но, в отличие от ожидаемого, не стал с ним разговаривать. Нет, он избил его и осудил за клевету. Я должен был догадаться. С самого начала Люциус играл нами, словно мы фигуры на его шахматной доске. Падшими героями королевства Купфоа.
– И этот ваш король лжет всем вам! Он убийца короля Платоса, единственного настоящего короля этого королевства. Он убил его!
– У тебя нет доказательств, старик, – пренебрежительно сказал Люциус, и я почувствовал невидимые нити на моем теле, которые начали яростно натягиваться. – По какой причине? Смешно! Но меня это забавляет. У тебя безграничная фантазия. Она всегда была такой, – голос Люциуса был не более чем тихим шипением.
– Твой отец сам написал об этом в своем дневнике. – Теперь он взглянул на меня: – Потому что в глазах Платоса Люциус никогда не был хорошим королем! Не он, а…