— Стреляй, Курила-дахаи! В того, что побольше! — крикнул Орокан, указывая на секача, который яростно мотал головой, пытаясь отогнать старшую собаку.

Я вскинул ружье, прицелившись в щетинистую тушу. Выстрел! Грохот разорвал тишину тайги. Секач взревел и еще быстрее припустил к лесу, теряя на бегу алые капли крови. В тот же миг рявкнул штуцер Левицкого — он целился в одного из подсвинков. Тот подпрыгнул и рухнул на снег, взбивая его ногами.

Оставшиеся кабанчики, напуганные выстрелами и смертью своих сородичей, с визгом бросились врассыпную, ломая кусты. Собаки с яростным лаем кинулись за ними. Орокан тут же тоже устремился в погоню.

Я на секунду остановился, перезарядить ствол. И уже был готов рвануть за товарищами, как вдруг из кустов совсем рядом раздался треск сучьев и яростное хрюканье. Я не успел и глазом моргнуть, как прямо на меня из густых зарослей черемухи вылетел огромный, разъяренный вепрь. Глаза его горели красным огнем, щетина на загривке стояла дыбом, а из оскаленной пасти торчали желтые, острые, как кинжалы, клыки. Расстояние между нами было не больше десяти шагов.

Несколько мгновений зверь смотрел на меня, затем, резко сорвавшись с места, бросился навстречу. В последнее мгновение, когда он был уже в двух шагах от меня, я вскинул ружье и выстрелил. Благо знал, куда метить: в самое убойное место, прямо в лоб. А лоб — это не центр головы и находится он не между глаз, а чуть выше условной линии.

Грохот выстрела слился с яростным ревом зверя.

Вепрь споткнулся, его передние ноги подогнулись, и он, пролетев по инерции еще пару метров, рухнул на снег у самых моих ног, взрывая фонтаны снежной пыли. Он еще несколько раз судорожно дернул ногами, захрипел и затих.

Я стоял, оглушенный, с дымящимся ружьем в руке. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Еще мгновение промедления — и его клыки распороли бы мне живот. Убить кабана вот так вот, выстрелом в голову спереди — большая удача. Круглая пуля легко может соскочить, срикошетировать с покатого черепа. А выстрел-то один…

Тут подбежали Орокан и Левицкий, привлеченные пальбой. Увидев огромного вепря, лежащего у моих ног, они замерли.

— Батюшки! — выдохнул Левицкий. — Как ты его, Серж?

— Едва успел, — хрипло ответил я. — Чуть на клыки не насадил.

Орокан подошел к вепрю, с уважением посмотрел на его огромную тушу.

— Хороший кабан, дахаи! Сильный! Твоя удача большая сегодня! Тот подранок тоже я застрелил!

Вскоре вернулись и собаки. Итог охоты был впечатляющим: одного кабана и подсвинка. Хоть мясца поедим.