Услышав, что ее шаги ведут туда, куда он велел, Итан, не теряя времени, снял брюки и позволил себе высвободиться. Он вожделел ее уже несколько недель. Ему нужно было быть внутри нее.

Два стука по полу означали, что она готова, хотя он и не давал ей инструкций. Хорошая девочка.

Наконец осмелившись повернуться, он направился к камину, и дрожь пробежала у него по спине при виде стоящей перед ним Вэры. Обнаженная, она стояла там для него, а ее каштановые кудри веером рассыпались по ее спине.

Она была чертовски идеальна.

Эпилог

Эпилог

Элрик

Он уставился на письмо, которое держал в руке, стиснув зубы так, что у него болела челюсть. Оно было тщательно прописано, каждое слово подобрано специально для того, чтобы иметь какое-то значение для Вэры, но при этом не вызывать тревоги ни у кого другого.

И как бы Элрику ни было неприятно это признавать, он должен был отдать честь мальчишке. Этот змей знал, что делал.

Это было второе письмо, которое люди Элрика смогли перехватить, поймав посыльного еще до того, как он покинул город, и подкупив его, чтобы он исчез.

Но Элрик знал, что были еще какие-то, что ускользнули от их внимания. Согласно его шпионам во дворце, принц Итан отправил по меньшей мере полдюжины писем с тех пор, как Вэра уехала.

Вздохнув, он снова свернул пергамент, уставившись на букву «М» в центре темно-синей эмблемы. Итан Материс мог стать более серьезной проблемой, чем он первоначально предполагал.

– Что там написано на этот раз? – спросил грубый голос у него за спиной. – Этот ублюдок уже заявил, что ты мертв?

Элрик засунул письмо за пояс и повернулся, положив руки на стол позади себя. Тот самый стол, за которым Вэра когда-то сидела ребенком, наблюдая за ним большими серыми глазами, пока он работал, улавливая каждое его движение.

За тем же столом, за которым она позже работала сама, затачивая лезвия и ухмыляясь, когда подначивала его и говорила что-то, приводящее его в бешенство.

Сердце Элрика сжалось от воспоминаний, и волна печали захлестнула его, прежде чем он подавил ее. У него не было времени жалеть ни себя, ни ее.