Я видела, что он борется с собой. Плетения под кожей бунтовали.

– Как ты знаешь по опыту падения в церкви, мы открываем свою сущность при сильных чувствах.

Я только кивала, потому что не хотела представлять, насколько сильными были их чувства, что он потерял контроль. Даже с кольцом…

– Скай была неосторожна. Мы были… близки. Очень близки, когда внезапно… ярость в ней восстала и… – Он сглотнул слюну. – Ее ярость перемешалась с моей, и, когда из меня на нее вырывались плетения сердца, ее плетения души обрушились на меня. Мы вобрали в себя то, чем мы были. А потом были слишком слабы, чтобы овладеть новыми плетениями. – Он положил свою руку на мою и поднес к своему сердцу. – Плетения Скай вырывались из меня и почти убили. – Бастиан смотрел на меня, его глаза светлели. – Я выжил, но мое сердце… – Он грустно улыбнулся. – Вторжение Скай в мое сердце… все плетения сердца, которые я потерял… – Он пожал плечами. – Долгое время я был не способен испытывать такие чувства, как любовь. Я теперь не так часто… как мой брат. Долгое время я никого… не подпускал к себе. Даже Тристана. Он считает меня ледяной глыбой. Сейчас мне лучше, но я поклялся себе держаться в будущем подальше от чувств, потому что они делают меня слабее.

– Ты зол на нее? – спросила я, потому что даже представить не могла, насколько ужасным должно было ощущаться для него произошедшее.

– Нет, не зол. Это была не ее вина. – Он посмотрел на свой шрам. – Она заплатила за это еще большую цену. Но теперь я понимаю, если ты не хочешь, чтобы… – Он снова сглотнул и покачал головой. – Я не заберу у тебя то, что ты не захочешь отдать сама. Я не вор. Просто хочу помочь, пытаясь в то же время сохранять над собой контроль.

– Как с Эсме, – прошептала я.

– Как с Эсме, – подтвердил он. Затем он взял меня за руки и улыбнулся. – Но ты не Эсме. Твои плетения привлекают меня намного сильнее. Ты сама видишь, как сильно я… – Он провел рукой в воздухе, словно мог потрогать окружающие меня плетения. – Должен бороться, потому что рядом с тобой рождаются чувства, и от этого мне становится страшно.

Он притянул меня к себе и поцеловал. В этот раз с меньшей сдержанностью. Сию же секунду его глаза изменились. Я чувствовала, как он разрывался, у меня у самой появилось двоякое чувство. Мне не хотелось, чтобы этот поцелуй заканчивался, но в то же время не хотела подвергать его опасности. Я последний раз погладила его по шраму на груди.

Нет, я не хотела быть ответственной за подобное, даже если его руки на моей коже были самым возбуждающим, что я когда-либо чувствовала.