Его руки обхватили меня, и под всей нежностью, которую он дарил мне, я чувствовала неукротимый голод. Я видела, что он держался лишь оттого, что я была в нем уверена.

Я чувствовала, что мои прикосновения были для него непривычными. Он сжал кулаки, когда я начала потихоньку поднимать его футболку, и в конце концов стянула ее через голову. Я считала себя сумасшедшей, что зашла так далеко. С парнем, которого едва знала, но который, словно прыжком сквозь тень, проник в мое сердце.

Увидев его мраморную кожу, я глотнула воздуха.

– Ужасно? – тихо спросил он и неуверенно посмотрел на меня.

– Нет. Вовсе нет, – призналась я и осторожно провела по темным линиям. – Ты невероятно красив. Мне бы очень хотелось тебя нарисовать.

Его смех снова отдавался в моем животе.

– Тут довольно темно. И ты, очевидно, слепа. – Он подчеркнул свои слова поцелуем, который окрасил его кожу еще темнее, затем снова откинулся назад, чтобы я могла рассмотреть его.

Это было словно колдовство, но там, где мои пальцы прикасались к нему, темные пучки под его кожей увеличивались, будто были живыми. На моей коже тоже появились черные струйки. Повсюду, где его кожа касалась моей.

– Почему так происходит? – спросила я и нарисовала смайлик на его груди.

– Моя сила манит твои плетения. Они хотят… чтобы я их вобрал в себя.

От двусмысленности его слов у меня покраснели щеки, что, очевидно, не осталось незамеченным, потому что его улыбка стала соблазнительной, и когда он переплел свои пальцы с моими, я почувствовала его силу, словно она засасывала меня.

– Ты – что-то особенное, Эбби, – пробормотал он. – Я не знаю, как долго смогу противостоять тебе.

Бастиан молился, чтобы он смог держать себя в руках, потому что он уже не был уверен, что не находится на пути к потере контроля над яростью. Кожа Эбби на его коже была испытанием, которое он едва мог выстоять. Ее плетения души уже давно огибали не только ее, они мерцали над ними обоими, словно танцуя, и прекраснее этого танца не было ничего. Как жидкий оникс, плетения струились по ее телу, будто хотели быть поглощены им. Гнев внутри это чувствовал. Он был горячим, неотложным, причинял боль каждой клетке его бытия. Ему было тяжело дышать, но еще тяжелее было оторваться от Эбби.

Восхищение в ее глазах было неожиданным, в конце концов он сам считал свое тело ужасным, когда оно, как сейчас, выглядело нечеловеческим.

Но Эбби, казалось, была от него скорее в восторге, чем в ужасе. Она погладила шрам под его сердцем и нерешительно прикоснулась к нему губами. Он знал, у нее есть вопросы, которые она не решалась задать.