– Конечно, вы будете очень красивой парой! – сжала её руку в жесте поддержки. – Поспеши, а то его уже обступают Крапива и Паутинка. – подруга быстро обернулась и, заметив своих главных соперниц, быстро помчалась к любимому, оставляя за собой розовый шлейф из пыльцы.

Я осталась сидеть на ветке молодой берёзы, с грустью смотря на остальных фей, что веселились в лучах летнего светила. Они разительно отличались от меня. Хотя, скорее наоборот, я была не такой как все феи.

Низкая, рыжая, что редко встречается у нашего народа, так ещё и фигура совсем не как у фей. Большая грудь, пухлые губы и щёки, тонкая талия, но в противовес, пышные бёдра.

Я напоминала кого угодно, но не фею. В детстве остальные меня дразнили, говоря, что Леший выбрал самую крупную ягоду, чтобы из неё родилась такая фея, как я. Лишь Сирень сразу стала со мной общаться и дружить, не обращая внимания на то, что остальные про меня говорили. Но чувство, что я одинока и нахожусь не на своём месте так и не пропало, хотя годы шли и я пыталась найти свой путь.

Но попытки были тщетны… Ни один фей из моих знакомых не был мной заинтересован, а когда я пыталась помочь людям, они, не замечая меня, шли дальше. Лишь раз, добрая старушка послушалась меня и, собрав корзину спелой клюквы и брусники, благополучно прошла через болота и вернулась в деревню.

Окончательно расстроившись при взгляде на счастливую подругу, что танцевала с Каштаном, заливаясь громким смехом, я вспорхнула с ветки и полетела в глубь леса, подальше от солнечной поляны, где веселились феи, а моя душа мёрзла, будто наступила зима.

Сидя на пеньке, около бурной реки, куда приходили звери на водопой, я горько плакала. Шум воды заглушал любой звук, потому я могла дать волю чувствам.

– Почему? Ну, почему я такая большая, а не хрупкая, как остальные? – спрашивала я непонятно кого. – Что мне делать, чтобы меня любили, где найти того, кто захочет жениться на такой неправильной фе-е-е… – стенала я, словно голодная мавка.

– Клюковка, что ж ты плачешь, дорогая. – услышала старческий скрипучий голос, пропитанный любовь и заботой.

От мысли, что потревожила своими рыданиями самого Лешего, того, кто дал мне эту жизнь и заботился всё детство, ещё более горючие слёзы выступили на глазах и побежали по щекам.

– Ох, горе ты моё. – присел на соседний пень старичок, очень похожий на человека, если не смотреть в тёмно-зелёные глаза, в которых горят золотые магические огни.

Лишь они выдавали в этом старике могучего волшебника, хозяина леса. Он был привычно одет в серые старые джинсы, протёртые на коленях и клетчатую сине-чёрную рубашку. Седые волосы коротко пострижены, но всё равно стоят торчком. В его образе всё было таким простым и неухоженным, разве кроме бороды и усов. Они плотной седой массой скрывали половину его лица. Но даже не видя его рта, я знала, что он по-доброму усмехается надо мной.