Эта мысль пронзила меня больнее любого ножа. Жить с человеком, который испытывает к тебе такое... нет, это было бы унизительно не только для него, но и для меня. Моя гордость, несмотря ни на что, не позволила бы мне обречь нас обоих на такую пытку. Блэквиль не смог бы притворяться бесконечно, и я не смогла бы вынести его скрытого отвращения.

Найджел едва заметно выпрямился, расправив плечи.

- Если другого выхода нет, я женюсь на Антонии.

Это было сказано без тени эмоций, словно он просто констатировал факт, принимая неизбежное. Но для меня эти слова прозвучали как приговор. Его готовность «принести себя в жертву» ради моего спасения казалась куда страшнее открытой неприязни. Это было милосердие, которое оскорбляло, как подачка.

- Нет! - резко выдохнула я, отшатнувшись. - Нет! Этого не будет!

Все находящиеся в комнате в изумлении уставились на меня.

- Что это значит? – Найджел нахмурился. Видимо, для него мой отказ прозвучал как оскорбление.

- Я считаю, что на сегодня все разговоры закончены, - спокойно ответила я, кивнув Белле, чтобы та поднималась. – Мы пойдём домой. Поговорим завтра, когда все страсти улягутся.

- Я провожу, – Малыш подошёл к нам, но Броня отрицательно покачала головой.

- Не нужно. Идти недалеко. Нам нужно поговорить.

* * *

Над Велуаром сгущался вечер, окрашивая небо в бархатные сумеречные оттенки. Глава Тайной Канцелярии задумчиво смотрел в окно мерно покачивающейся кареты, направлявшейся к поместью отца. Свет фонарей уступал место темноте. Шумы города затихали, и оставался лишь стук колёс по мощёной дороге. Но его мысли были далеки от пейзажа за окном. В голове крутилась предстоящая беседа с Себастьяном Демором. Этот разговор должен был состояться, ведь он предпринял столь решительный шаг.

Феликс не боялся реакции отца. Нет, этот страх он перерос давно, когда осознал свою собственную силу и влияние. Отец был человеком рассудительным, и к мнению старшего сына всегда прислушивался. Но сейчас речь шла о соблюдении формальностей. Глава Тайной Канцелярии всегда сам устанавливал правила и следил за их исполнением. Поэтому, как бы нелепо это ни звучало в данной ситуации, он должен был сделать всё по правилам. Это было вопросом его принципов и чести.

Карета остановилась у величественных ворот поместья Деморов, и Феликс, едва дождавшись, пока лакей откроет дверцу, ступил на вымощенную дорожку. Ночной воздух был свежим и прохладным. Старый дворецкий встретил его у входа с полупоклоном.

- Где отец? - спросил Феликс, отдавая слуге трость и шляпу.

- Его светлость находится в своём кабинете.