— Хи-я! — кричит он Ониксу, дергая за поводья, и его конь срывается с места, устремляясь галопом прочь от Штормглена.

Он оставляет меня в облаке пыли и опавших листьев, но мне достаточно только щелкнуть языком, и Джунипер устремляется вперед, как молния, ее белая грива развевается на ветру.

Леми лает, присоединяясь к погоне, и мчится рядом со мной, пока мы догоняем Андора, как раз перед тем, как выехать на главную дорогу. Как только мы начинаем скакать быстрее, чем он может бежать, он начинает перемещаться и будет весело мелькать тут и там всю дорогу до озера Эфст.

Мы не возвращались сюда с момента нашего первого визита, лето ушло, уступив место оттенкам золота и бронзы, осень уже у нашего порога. Смена сезонов — это что-то новое для меня, поскольку единственное, что меняется в Эсланде, — это путь солнца, и я наслаждаюсь природой при каждом удобном случае. Первый опавший лист с могучих дубов за замком наполнил меня восторгом, хотя Солла сокрушалась, что это предвещает долгую зиму.

Но зима еще не наступила. Хотя в горах всегда есть снег, Андор говорит, что в Штормглене снега не будет еще пару месяцев. До тех пор я наслаждаюсь длинными тенями, мерцающими пшеничными полями и прохладными ночами, которые располагают к разговорам у камина с горячим грушевым сидром.

Я тоже не сижу без дела. Мы с Андором дважды возвращались в Мидланд, чтобы собрать больше суэна и навестить мою мать. Наши разговоры короткие — и, если честно, странные. Она моя мать, но в то же время она уже не моя мать. Но даже этих коротких встреч с ней достаточно, чтобы залечить рану в моем сердце, потому что знаю, что она не совсем ушла из моей жизни. Она также помогает советами по выращиванию смертодрага, который должен вылупиться примерно через шестнадцать месяцев. Оказалось, что яйцо имеет очень длительный период созревания из-за размера дракона. Но это устраивает всех, так как нам нужно время, чтобы подготовиться к его появлению. Ну, устраивает всех, кроме Торстена, который хочет своего проклятого дракона прямо сейчас. Для какой цели, мы не совсем уверены. Один дракон, который захочет убить всех, кроме меня, не нужен ни Колбекам, ни жителям Норланда. Ведь никто не сможет оседлать его в грядущей войне.

Говоря о патриархе, с тех пор, как мы вернулись после того проклятого ограбления, Торстен неохотно принял меня в семью. Я знаю, что он меня не любит, знаю, что он считает меня ниже себя — хотя так он относится ко всем, — и дядя Андора по-прежнему делает все, чтобы я чувствовала себя некомфортно, но, по крайней мере, меня приняли. Они знают, что я здесь, чтобы остаться. Андор восторженно высказался обо мне, держа нож у горла своего отца, что можно было бы счесть романтичным, если бы в тот момент я не боялась за наши жизни. Но, кроме публичного признания своих чувств ко мне в увлекательной демонстрации мужества и уязвимости, дела на самом деле не продвинулись вперед.