Последние слова Ферра выкрикнула громко, руками ударила по рулю, не прекращая при этом движения, и машина вильнула влево-вправо, так что Везунчик в страхе попытался схватиться за что попало руками в наручниках.

– Тихо там сиди, – рявкнула Фея.

– Детектив, вы не могли бы следить за дорогой и не разговаривать за рулём? Вы же всё-таки полицейская, – взмолился Везунчик.

Он старался подбирать слова, чтоб не разозлить Железную Фею ещё сильнее, но, кажется, кто-то уже справился за него. Она нарочно вывернула руль, заставив машину опасно накрениться на повороте.

– Чтоб ты сдох, – прорычала Ферра, и Везунчик понял: она сбрендила.

Может, это потихоньку зрело после теракта, а может – вот прямо тут и сейчас, после общения с непонятным магом… но она сошла с ума. И теперь устроит автокатастрофу. В которой он, Везунчик, непременно погибнет! И тогда воришка закричал:

– Кама Ферра, умоляю, перестаньте! Вам-то всё равно, у вас половина тела из железа, а я могу и пострадать! Ни за что пострадать, безвинно! Не берите греха на душу, детектив, прошу вас!

– Ха, – сказала Фея. – В чём-то ты, парень, прав. Ну хорошо, давай спросим у него ещё раз. Везунчик, скажи: что ты знаешь о мёртвой руке в подмененном чемодане Бруно?

Везунчик поозирался туда-сюда. Всё-таки не очень понятно было, с кем говорит Эрманика Ферра.

– Хорошо, скажу, что знаю, кама Ферра, только остановите сперва машину.

– Только не дуркуй, – предупредила она.

– Куда я денусь? – пожал плечами парень.

– Ладно, сознавайся.

Она остановила приземистую светлую «энжи» в тени ещё не зацветших апельсиновых деревьев. Улица Апельсиновая была когда-то голой и унылой, и никаких апельсинов тут раньше не росло, но позапрошлый мэр этому очень возмутился. Почему улица с таким названием – и нет апельсинов? Ах, это в честь «Апельсинового профсоюза»? Вы хотите, чтобы в народной памяти навечно оставалась жива самая долгая забастовка рабочих?!

И мэр отдал приказ. Тогда-то их и посадили, апельсиновые деревья. И с тех пор прошло немало лет, так что даже и апельсины стали появляться. Мелкие, кислые. Зато деревья всегда красиво цвели. Да и пахло неплохо!

– Говори, – велела Ферра, включая диктофон, и Везунчик, нечего делать, сказал:

– На прошлой неделе в мой почтовый ящик опустили письмо. В нём был задаток – пятнадцать сотенных бумажек.

– Тысяча пятьсот… тронов? – уточнила Ферра, постукивая по крышке диктофона металлизированным пальцем правого ортеза.

– Самых что ни на есть ремийских тронов, – заверил её Везунчик. – В письме говорилось, что они в любом случае мои, но я получу в двадцать раз больше, если возьму из вокзальной ячейки чемодан и поменяю его на чемодан Бруно. Да так, чтоб не заметил.