Он сразу понял, что произошло. Точнее, не он, а Шайн, проявляясь в зрачках своего хозяина. Чёрный дракон был вне себя от счастья.

Наш первый совместный полёт наблюдали все, кто только мог. Люди были поражены до глубины души, ведь парящая в облаках дракайна — огромная редкость. Горожане толпились, задрав головы к небу. Кто-то улыбался, кто-то махал руками, а кто-то, что вполне естественно, смотрел с завистью.

Я тренировалась не покладая сил. Мне так нравилось чувствовать потоки ветра под крыльями, смотреть с высоты на столицу и людей, которые казались маленькими чёрными точками.

«Ничего, — утешала я себя и заодно Наяру, — вот родится малыш, и мы с тобой налетаемся!»

После того дня в тронном зале наши с Дамианом жизни изменились навсегда. То, от чего он раньше отказывался, пришлось принять и взвалить на свои плечи. Мой чёрный дракон встал во главе всей империи, незамедлительно принимаясь за глобальную чистку и избавляясь от грязи и плесени, что расползлась по всем городам.

Дарьяна была схвачена и казнена вместе со всеми, кто помогал ей в убийстве брата Дамиана, через повешение на центральной площади.

Мой чёрный дракон никого не пощадил, и дело вовсе не в его жестокости или жажде мести. Здесь было другое. Несколько советников, помогавших Дарьяне, оказались замешаны во многих ужасающих делах: самовольное повышение налогов в других городах, укрывательство преступлений, с которых они имели материальную выгоду, игнорирование и укрывательство жалоб народа, пытающегося достучаться до власти, чтобы они помогли хоть как-то облегчить их тяжёлые жизни.

Денег советникам и министрам очень не хватало, как земель и влияния. Они так жаждали всего этого, что помогали Дарьяне творить грязные делишки, а она в ответ закрывала глаза на их злодеяния, позволяя им губить народ и издеваться над ним как только можно.

Возможно, кто-то скажет, что лишить маленького ребёнка матери — это не по-человечески. Но такая мать, как Дарьяна, не принесла бы этому мальчонке счастья. Как рассказывали служанки, ухаживающие за малышом, она игнорировала его, смотрела как на мерзкое насекомое и приходила в ярость, когда слышала плач родного сына. Она родила его не потому что хотела этого, а потому что так надо было. И пусть он её кровь и плоть, но материнский инстинкт в Дарьяне Эдельрон отсутствовал напрочь.

Ребёнок остался во дворце под присмотром одной семьи, так как родственники Дарьяны отказались его брать, а родной отец, которым оказался сын предателя-министра, вместе со всеми был отправлен на виселицу, так как имел прямое отношение к смерти брата Дамиана.