– Они верят в единственного и всемогущего бога, а значит, не способны принять истину – существование других богов. А когда государство считает чужие верования греховными, насилие неизбежно. – Сорган Шира вздернула голову. – Как считаешь, нам их пристрелить? Это милосерднее, чем оставить здесь на верную гибель.

– Не убивайте их, – попросила Рин. В обществе Таркета она чувствовала себя неуютно, а сестра Петра ждала, что она начнет пробивать кулаком стены, но Аугус всегда казался ей наивным и доброжелательным. – Они же миссионеры, а не солдаты. Совершенно безобидны.

– Их оружие отнюдь не безобидно, – сказала Сорган Шира.

– Да, – согласился Катай. – Оно быстрее и смертоноснее арбалетов, особенно в опытных руках. Оружие им возвращать не следует.

– Но добраться домой им будет трудно. Мы можем дать вам только одного коня на двоих. А им придется пробираться через вражескую территорию.

– Вы можете обеспечить их всем необходимым для постройки плота? – спросила Рин.

Сорган Шира нахмурилась, размышляя.

– А они самостоятельно найдут путь по рекам?

Рин задумалась. Ее альтруизм так далеко не простирался. Ей не хотелось смерти Аугуса, но она не собиралась терять время, пестуя их как детей, хотя им вообще не следовало сюда приезжать.

Она повернулась к Катаю.

– Если они доберутся до Западного Муруя, то справятся, верно?

Он пожал плечами.

– Более или менее. Там много каналов. Можно заблудиться и оказаться в Хурдалейне.

На такой риск она готова была пойти. Это облегчит совесть. Если Аугусу и его товарищам не хватит ума, чтобы добраться до Арлонга, виноваты будут они сами. Аугус когда-то был к ней добр. Она позаботится о том, чтобы кетрейды не пустили стрелу ему в голову. Больше она ничего ему не должна.

Когда Рин подошла к Чахану, он сидел в одиночестве на берегу реки, притянув колени к груди.

– Они не считают, что ты можешь сбежать? – спросила она.

Он криво улыбнулся.

– Они знают, что я не умею быстро бегать.

Рин села рядом.