— Ждем! Пока все наши переправятся.

Я начал раздавать указания, осматривался, подмечал важное. Смотрел на стены и башни.

Паром тем временем уже почти дошел до противоположного берега за третьей частью нашего отряда. Но должна была случиться еще одна ходка. Четвертая и тогда все.

Тамошние работяги работали быстро, так что ждать недолго.

— Вроде не стреляют. — Проговорил Богдан, смотревший за стенами и башнями. Глаза он не отрывал, следил, был в любой момент готов предупредить об опасности.

— Абдулла, прими этого дурака. — Скомандовал я.

Татарин подъехал и с моей помощью перекинул пленного атамана себе через круп коня. Руки быстро, ловко связал, похлопал по доспеху, по бокам, обыскал. Забрал себе кинжал и нож. Отстегнул ножны, протянул мне.

Принял.

Сам наклонился с седла, подхватил и казацкое оружие. Взглянул. Хорошая, ладная сабля. Пригодится против доспешных противников. Я же свою татарскому сыну хана подарил при встрече. Эта, конечно, не так богата и красива, но по качеству клинка вполне сопоставима. Без выкрутасов, хороший, толковый инструмент, самое то для боя.

Толкнул коня пятками, двинулся к окруженным Елецким служилым людям.

Они жались друг к другу, но поскольку их никто не стремился убить и какое зло причинить, не понимали, что происходит. Вроде бы опасность давила их, вроде бы вокруг какие-то незванные гости. Но не нападают. А другие Елецкие люди служилые, односельчане, собратья местные, говорят что-то. Успокаивают, разъясняют, что все, мол хорошо, сопротивляться не надо и никто им зла не чинит. Господарь, государь, воевода Игорь Васильевич, человек милостивый.

И всякое прочее.

— Ну что, сотоварищи. — Подъехал, уставился на окруженных, хмыкнул. — Атаман ваш больно злой. А вы что-то оробели. Я же говорил, мы к воеводе едем, на Москву идем. Силы собираем. Не с вами воевать. Вы нам живые и здоровые нужны. Если не вы и не мы, то кто за Землю-то Русскую встанет?

Те молчали, переглядывались в недоумении. Ну а я продолжал свои пропагандистские речи, внушающие им недоумение.

— В общем так. Вижу у вас здесь неразбериха какая-то и недопонимание творится. Мы от стен в монастырь отойдем. А вы там промеж себя в Ельце решите, с нами вы на Москву или все так и дальше будете ворам да лжецам служить. — Я усмехнулся. — Димка, он же вор. То ляхи за него, то казаки, то хрен пойми кто. Сам он, никто. А Василий… — Обвел их взглядом. — Думаете за него я? Нет. Сам себя человек царем назвал, и бояре от безысходности, корысти своей ради, за ним пошли. Вот и все. А земля наша что?

Они продолжали недоумевать, переглядываться.