— Вставай! Хватит валяться, тебе на работу пора!

Я дёрнулся и понял, что это Алина, жена моя, и что она права, вставать пора, нечего разлёживаться, и что я её люблю, люблю без ума и без памяти, вот только почему её, обычно такой любимый мною голос, вдруг сейчас, спросонья, на грани яви и сна, воткнулся мне в мозг как раскалённый гвоздь в живое мясо, и заскрежетал в моих ушах не хуже металла по стеклу?

— Да-да, — я одним рывком сел в кровати и свесил ноги на пол, растирая лицо и пытаясь понять, что же сейчас случилось, и что это на меня нашло, — уже встаю.

— Всё нормально? — спросил тот же голос, вот только он уже был полон нежности и заботы, как всегда. — Чего расселся тогда? Особого приглашения ждёшь?

— Нормально, — ответил я и, повернувшись, посмотрел на неё, пытаясь проморгаться уже наконец, да что же со мной такое сегодня, переспал, что ли, — нормально всё, не переживай. Так, приснилось что-то, муть какая-то, не помню уже.

Алина стояла в дверях, застёгивая на одном ухе золотую серёжку в виде большого кольца, на втором-то оно было на месте. Вообще она уже была в полном боевом, что называется, наряде, видимо, собралась куда-то, и я привычно подумал, какая же она у меня красивая, и как мне с ней повезло, и что вообще могла найти такая девушка, как она, в таком парне, как я?

Ей, с её элитной, как она сама иногда с усмешкой говорила, красотой и такими же запросами, был нужен кто-то другой, а не обычный начальник смены плавильного цеха на небольшом металлургическом заводе. Не, платили-то мне нормально, хватало и на кредит по её «Лексусу», и на ипотеку, но вот на Мальдивы уже не оставалось.

Она стояла и с непонятным любопытством смотрела на меня, поправляя причёску. Высокая, стройная, статная, с густыми пшеничными волосами, свободно падающими до самых лопаток, в белых, обтягивающих джинсах и светлой, лёгкой, приталенной курточке, она казалась здесь немного чужой, светлым ангелом, спустившимся на землю. Всё-таки и ремонта в нашей трёхкомнатной ещё нормального нет, да и район маленько такой, ближе к промзоне, чем к центру, во всяком случае, её белый «Лексус» во дворе всегда стоял, как мне казалось, с немного оскорблённым видом, брезгливо сторонясь всех этих подержанных и побитых жизнью ласточек.

Алина чуть подалась вперёд, пошире открыв свои и без того свои большие, немного мультяшные голубые глаза, что-то высматривая во мне, она даже нахмурилась немного, и я поддёрнул голову вверх, чтобы ей было удобнее меня рассматривать, глядя в ответ на неё так, как всегда это делал, с нежностью и любовью, и она понемногу успокоилась.