– Дороги не помню, – ответил пенсионер, стреляя глазами то в одну сторону, то в другую.

Впереди виднелась лесная тропа, покрытая песком и пересекаемая торчащими из почвы корнями сосен, ветвилась на две совершенно одинаковые дорожки. По ним можно было проехать, но вот развернуться будет проблема.

– Давай налево, – стал показывать Лёха пальцем в стекло.

– Почему налево? – спросил пенсионер.

– Жены нет, можно и налево, – хохотнул Алексей. – Они одинаковые. Если что, вернёмся.

Семёныч пробурчал что-то невнятное, а потом стал выкручивать руль, двигаясь в сторону правой дорожки, на что Антон покачал головой. Всякий раз такое случается, и каждую поездку он слушал подобные диалоги. Двигаться не хотелось совершенно, особенно потому, что они с Лёхой на зависть Семёнычу хряпнули по стаканчику коньяка.

Нива снова качнулась и встала.

– Что на этот раз? – спросил Антон, протяжно зевнув, так как от алкоголя его слегка тянуло в сон.

– Пути дальше нет.

Антон подался вперёд, проснувшись между сидениями, и вгляделся через лобовое стекло. Дорога действительно оборвалась, явив им покрытую мхом большую поляну. На дальнем краю её горел оранжевыми ягодами куст шиповника.

– Выруливать назад надо, – пробурчал Семёныч, – Лёха, ты выйди посмотри спереди, чтоб вписались меж деревьев. А то не доверяю этому разгильдяю.

Парень положил на сиденье пакет с закусью, который ему передал товарищ, и открыл дверь. Ступив на пружинящий мох, потянулся и развёл руками, а потом вскинул брови. Дороги сзади тоже не было.

– Семёныч, – прокричал он, постучав по крыше Нивы, – ты как сюда заехал?

Из окна сразу же высунулось лицо пенсионера, и он витиевато выругался перед тем, как выскочить из машины, а следом вылез Лёха.

– Это что, мы через кусты просочились?

– Получается, да. Семёныч, ты что пил?

– Не пил я. Сам не знаю, как такое может быть, – растерянно ответил пенсионер.

А Антон с досадой махнул рукой и пошёл в ближайшие кусты. Стоило забежать за них и расстегнуть ширинку, как послышался громкий истошный крик со стороны машины. Парень несколько раз дёрнулся на месте, раздираемый между желанием отлить и тревогой за товарищей, а потом, скривившись, застегнул молнию. Крик повторился, и Антон рванул вперёд, но увидеть что-либо не успел. Что-то тяжёлое ударило по голове, заставив провалиться во мрак бессознательного состояния.

Сколько он был во тьме, неизвестно, но очнулся, лишь когда совсем стемнело. Голова дико раскалывалась, а на щеку неспешно ложились и тут же таяли снежинки.

Антон сел на покрытую похожим на пепел снегом траву. Мир вокруг плыл, как с похмелья, и думать, откуда летом взялись снежинки, парню совершенно не хотелось.