Тьма от цветка, распустившегося в неурочный час, растеклась по всей округе. Вскоре сияние городских огней, подсвечивающих редкие облака, погасло. Но мрак, наоборот, начал отступать, немного рассеиваемый луной, показавшей краешек над высотными домами, похожими сейчас на рёбра великого каменного змея, сгинувшего под собственной тяжестью кверху брюхом. Яркие самоцветы звёзд горели так ярко, словно они совсем близко и освещаются моим папоротником, как факелом.

А потом нам навстречу начла выскакивать разная мелочь. Птицы со звериными мордами. Звери с рыбьей чешуёй. Сучковатые создания, похожие на ожившие ветки. Их было много, но действовали они врозь, посему приходилось просто бить и идти дальше. Вот здесь-то был полезнее меч, и я размахивал им, отрубая лапы-руки и вспарывая бока всей этой потусторонней живности. Я не хотел думать, что сам отчасти нечисть. И пусть не рука держит цветок, а когтистая лапа, я всё равно человек, ибо хочу и могу быть им.

За нами по-прежнему по пятам шли падальщики, разрывая трупы и добивая раненых.

Я шёл впереди. Соколина шла оде́сную, то бишь справа. Она ловко орудовала ножом, несколько раз выстрелив в особо прытких созданий. То были тощие, как гончие псы, щуки, вставшие на четыре куриные лапы и имеющие изогнутые спины. Я даже не видел раньше таких, но лес велик, и всякую тварь знать нельзя.

Ошу́йную, то есть, слева орудовала как копьём винтовкой со штыком Несмеяна. Она тоже разок пальнула в нечто, снующее на грани света и тьмы.

Спину нам прикрывал Дмитрий. Вся его задача сводилась к тому, чтоб отбивать колдовством брошенные в нас тяжести. Сие к месту было, ибо из мрака в нас часто летели камни и ветки. Несколько раз прилетали выструганные из тростника стрелы с костяным наконечником, но их обладатели не показывались, следуя где-то за пределами видимого.

– Да когда же это кончится? – зло проронила Соколина, поднырнув под брюхо точно такому же пауку-сенокосцу, что я встретил в переходе.

Она едва уловимыми движениями подрезала ему жилы в основании лап, заставив с визгом рухнуть на газон возле бензиновой заправки и забиться в судорогах.

– Ещё полторы версты осталось, – ответил я, рубанув, что было сил, облезлого барсука, решившего кинуться на меня с заострённой палкой вместо копья.

Создание заверещало и, потеряв лапу, умчалось прочь, а продвинувшись на десяток шагов вперёд, мы наткнулись на его уже выпотрошенный труп, вокруг которого виднелись многочисленные следы лап, оставленных кровью. Все твари словно обезумели.

– Пройти бы, – шмыгнула носом Соколина, бросившись вперёд и сшибив в прыжке ударом обеих ног утробно ухающего мертвяка.