— Жалко дедушку, — всхлипнула Тисса.

— Может, прикончим придурков? — предложил Инфект. — Они же на своих минусах даже до города не доползут?

— И поделом, — жестко сказал Ханг.

Смерив их презрительным взглядом, Ханг первым вломился в кустарник, которым порос в этом месте берег Тремители.

Речку преодолевали, выпив зелья хождения по воде, но даже так это потребовало сноровки.

Поверхность под ногами словно затвердевала при каждом шаге, и из-за бурлящей стремнины ставить ногу ровно было непростой задачей.

Кроме того, при нашем появлении вода вскипела от налетевших со всей округи Каменных рвачей.

Они выпрыгивали, хватая нас зубастой пастью за ноги, и по-бульдожьи трясли головой, но в отличие от памятной мне первой встречи с ними, сейчас я был облачен с ног до головы в кольчугу и кожу.

Похоже, агрессивные рыбки, вцепившись, разжать челюсти уже не могли, так что на берег мы выбрались, увешанные трепыхающимися тельцами рвачей, как рождественские елки украшениями.

Там нас уже встречали, привлеченные шумом, Гипнотические жабы восьмого уровня. Они сели рядком, как бабульки с лавочки на крыше нашего жилого комплекса, и безуспешно пялились, пытаясь застанить нас взглядом. Безуспешно.

Бом, собравший с нас всех рвачей в сумку, скормил им несколько рыбешек и, смутившись, объяснил:

— У меня в детстве был лягушонок. Я его еще головастиком на речке поймал, держал в бутылке. А когда он метаморфировал в лягушонка, помню, я так радовался... — суровый здоровяк сглотнул подкативший комок. — На следующий день пришел из школы, а его наш тупой кошак схавал.

После этого удивительного признания последовал эмоциональный рассказ о глупом шотландском вислоухом «кошаке», и мы сделали передышку на то, чтобы высвободить сумки. Весь ненужный лут, включая вещи «Засады» и стаки Щетинок скальной многоножки, я отправил Перевес. Происходило это на глазах требовательно зыркающих жаб, так что в итоге, не выдержав, мы скормили всех рвачей им.

Потом Тисса обновила бафы, мы поели еды с бонусом на характеристики и выдвинулись в путь.

Пройти надо было около десяти километров вглубь Мраколесья по заросшей исчезающей тропинке.

В сумраке леса длинные и пугающие тени деревьев протянулись по хищной траве. Пробираться было нелегко не только из-за то и дело агрившихся мобов: ноги застревали в дерновине, спотыкались о кочки и неровную почву, да и деревья то и дело скоплялись в перелески, сплетаясь ветками и стволами в чудных изгибах.

Шли осторожно, хотя в этой части леса бродили посильные любому из группы мобы. Не хотелось отвлекаться и терять время.