– Не сердись, Элли! – Сафира обняла подругу, зарывшись лицом в копну белокурых волос. – Ну пожалуйста. Я так счастлива! Сегодня все можно! Правда. Этот день волшебный. Этот мир волшебный. Я могу сотворить любое заклинание, могу перевернуть ход истории. Я могу все!

– Тогда прибери здесь, моя всемогущая, а я пойду спать. И постарайся, чтобы магия не фонила. Если ты не дашь мне выспаться, клянусь, я стану каннибалом.

Стук хлопнувшей двери заставил Сафиру вздрогнуть. Она недоуменно пожала плечами, обиженно надула губы, но тут же улыбка осветила ее лицо, и, напевая мотив, песенки, которую вчера исполнял Вадим, принцесса, будто обыкновенная Золушка, занялась уборкой. Магия ей была ни к чему, хотелось выплеснуть куда-то кипящую внутри энергию, поэтому, взяв на кухне половую тряпку, которую еще ни разу не использовали по назначению, она набрала воды в пластмассовое ведро и принялась драить пол. Такого настроения у нее не случалось с тех пор, как Землю топтали своими гигантскими лапами бронтозавры, а птеродактили, повинуясь зову наездников, бороздили бескрайние голубые просторы небес. Ее жизнь начиналась во второй раз. Душа словно снова стала молодой, а тело – юным. Груз прожитых лет исчез, будто его просто не существовало. Кирвил должен видеть только свою прежнюю Саффи, а не ее двойника, который миллионы лет подряд ел, пил, занимался любовью, но не жил.

– Я жива! – крикнула Сафира в открытое окно, широко расставив в стороны руки. – Я жива!

Бабульки у подъезда удивленно подняли головы. Сотовый телефон разразился пронзительной трелью. Кир не выдержал в разлуке и двух часов, позвонив раньше условленного времени.

– Я уже соскучился, – подобно райской музыке прозвучало в трубке.

– Может, встретимся прямо сейчас? – предложила Сафира.

Через пять минут она уже стояла в лифте, трясущимися пальцами сжимая крохотную сумочку. Это было их первое свидание в новой жизни…

Дни… Ночи… Пение птиц… Шум перенаселенного города… Восходы и закаты… Дождь стеной и ласковые лучи последнего летнего солнца… Какофония счастья, в которую изредка врывались сетования вечно недовольной Элайн или проскальзывали отголоски боли Бена, крепившегося изо всех сил, но с каждым днем все больше сдававшего.

Руки и губы. Два сердца словно одно. Вечеринки, часы наедине, встреча с теми, кто стал его родителями. В новой жизни не было проблем, не было трудностей, не было забот. Ей было всего восемнадцать, она поступала в институт, в котором учился он, сдавала экзамены, рассчитывая только на собственную память, гуляла с его друзьями, пела популярные песни под гитару, танцевала в модных клубах, ловила такси без меча мысли, ела мороженое, пила пиво, наслаждалась каждым моментом.