— Хороший чай. В самый раз, — одобряет он и допивает уже третью чашку. — Ну так что, ваше величество, я нашёл одну удивительную вещь.

Настораживаюсь. С Мирвином это слово «удивительная» обычно означает очередной хлам.

— Что на этот раз? — спрашиваю я.

Мирвин сияет, как ребёнок на ярмарке.

— Зеркало! — торжественно объявляет он. — Говорят, если в него смотреть слишком долго, оно показывает не отражение, а… скрытые источники воды. Хотя там инструкция чуть обуглилась, может, и не воду.

— И зачем я доверила мальчишкам-лакеям развешивать новые гобелены, — причитает над ухом экономка, — они же перекосили дракона, теперь хвост вверх ногами! И шторы, шторы! Надо было брать бархат, а не паршивую тафту — она же мнётся!

Хочется улыбнуться и сказать Лавейн, что Его Величество уже видел эти подушки и шторы, ещё когда был хранителем крепости. Но, увы, тайну мужа нельзя разглашать, даже ради подушек.

— У меня хорошие шторы, — отзывается Мирвин. — Вот у тётки висят уже двадцать лет — ни складочки! Правда, тётки уже лет десять, как нет, но шторы по-прежнему при ней.

Экономка замирает, медленно поворачивает голову.

— Прямо… при ней?

— Ну, почти, — Мирвин пожимает плечами и снова наполняет чашку горячим напитком. — Теперь она в портрете над камином. На фоне штор. Так что мои ткани держат марку, даже на рисунке.

— Едут, — в комнату влетает лакей Вин, — ваше величество, они едут!

— Наконец-то! — выдыхаю я. Сердце тут же делает кульбит где-то под рёбрами, и один из мальчиков отвечает возмущённым пинком.

В воздухе дрожит знакомое лиловое свечение — моя магия вспыхивает от нетерпения. После Истока она словно стала живее, сильнее.

— Кто именно? — уточняет Мирвин, отставляя чашку.

— Император едет! — выпаливает Вин, сияя.

Экономка ахает и с места бросается проверять подушки на софе. Аста хватается за чайник, а я пытаюсь подняться и тут же понимаю, что это была ужасная идея.

— Не двигайтесь, ваше величество! — взвивается Аста. — Вы же мне обещали не вставать!

— Я просто… хотела встретить мужа, — говорю, опускаясь обратно.

— Сидите уж,— ворчит Аста, поправляя на мне плед. — Пусть его величество сам к вам поднимется, если уж так скучал.