Одним незаметным жестом испортить движущий элемент на мотоцикле у главы банды байкеров? Для сына Петра Романова, который его же и придумал? Тьфу!

Починить его?

Ну, типа, та же фигня.

«Ночные волки» (не стану комментировать фантазию их главаря, «ночными волками» звалась в империи каждая третья тусовка владельцев двухколесного транспорта) не отказались подвезти помогшего парнишку до границы округа.

Вокзальный туалет, парик, помада, каблуки, набитый ватой лифчик – до сих пор вспоминать стыдно, но сработало! Я даже ногу ставил и бедрами вилял не хуже модели, не зря же Аглаины повадки высматривал, а потом репетировал ночами! А то, что плечи широкие – так пловчиха я! Джинсы оставил свои, а футболку напялил с портретом Медо – певца и кумира всей женской части империи.

И если бы не тот урод, что привязался ко мне в автобусе, набиваясь в ухажеры, могло бы получиться! Старпер, сволочь, лет сорока, выполз из-под каблука жены и пристал к молоденькой девочке! Как же он матерился, сорвав с меня чертов парик, под которым чесалась потная голова! И как сверкал глазами, когда уже не мог говорить из-за сломанной в трех местах челюсти!

Из «обезьянника» полицейского участка спустя три часа меня забирали Вершинин с Аглаей. Молчаливая Кошка – серьезно, это была женщина, не любящая болтать! – только окинула от решетки оценивающим взглядом, особо остановившись на лице с плохо оттертой помадой, на разукрашенном стразиками и пайетками принте Медо и туфлях с уже отломанными к тому времени каблуками, а Иван покачал головой, доставая из рюкзака нормальные кроссовки, и укоризненно произнес:

– Тридцать косарей, Петя!

– Что? – вскинулся я.

– Тридцать косарей, чтобы все это замять. Тридцать тысяч маленьких серебряных кружочков. Не жалко?

Впервые я задумался, во сколько отцу обходится мое содержание и регулярные поиски. А ведь зарплата семи не последних по опыту бойцов тоже наверняка влетала в копеечку. И эти траты никак не сказывались на нашем быте!

До дома я ехал тихий-тихий, потому что обдумывал новый план

– Я больше не буду сбегать! – первым делом объявил отцу при встрече.

– Мм? – наверняка заранее заготовленная речь свернулась, так и не начавшись.

– Тысяча в месяц, ты убираешь своих надзирателей и не вмешиваешься в мою жизнь!

– И какие же гарантии ты мне дашь? – хмыкнул отец в ответ на мое наглое заявление.

– Если договоримся, то мое слово!

Не путать слово и слово! Как и родитель, я был магом, правда слабеньким, но и он был не особо силен. Впрочем, не представляю ни одного «венценосца» в нашей империи, да и в мире, пожалуй, который рискнул бы бросить ему вызов. Пара идиотов, что так не считала, давно гнила в сырой земле. Их, говорят, даже не сразу на кладбище похоронить согласились – места для самоубийц находились за оградой. Личная ненависть не мешала признавать, что в папани мне достался чертов гений.