— Пойдемте! — хассаби вновь тронул за плечо. — Они тут до утра, а у нас дела.

За время допроса он не проронил ни слова, нетипично для Лотеску. Внимательно слушал, временами записывал.

Не поворачиваясь спиной к задержанной, сотрудник отворил дверь.

— Выберетесь, хассаби?

— Вполне, — кивнул начальник. — Я хорошо ориентируюсь в пространстве, спасибо.

Снова бесконечные коридоры, покрашенные в мерзкий зеленый цвет, ровный мертвый свет. Он словно нагнетал атмосферу, готовил к заключительному акту пьесы.

Справлюсь ли я, не геройствую ли? Вдруг тот же Сонер явится с парциленом? Тогда конец, никакие ликвидаторы не спасут.

Вернулась старая вредная привычка — я жевала нижнюю губу.

Пальцы то ли дело сжимались и разжимались — сказывалось внутреннее напряжение.

— Все будет хорошо, мы подготовились, — попытался успокоить Лотеску.

Промолчала. Ему ли не знать, сколько проколов случается в идеальных планах? Но обратной дороги нет.

Тот же безликий огнемобиль отвез к многоквартирному дому госпожи Лионель.

Тускло мерцали фонари у подъезда; лишь в немногих окнах горел свет.

Нервничая, косилась на угрюмых ребят — мою защиту. Шайтан, во что я ввязываюсь!

Лотеску остался в управлении. С ним чувствовала бы себя спокойнее. Видимо, еще не стерлись воспоминания о защитнике в ночь убийства, в минуту опасности тянуло прижаться. Мысленно фыркнула. Хватит, отлипай от хассаби. Вечно на шею вешаешься, мужик уже начал благодарности ждать. Будто не вижу!

В сумочке лежали два неприметных прибора: диктофон и преобразователь речи. С помощью последнего я сымитирую интонации госпожи Лионель. Надеюсь, правильно запомнила ее мимику, манеру выражаться, а то рандеву закончится, не начавшись.

Сделала пару глубоких вздохов и щелкнула ремнем безопасности. Зачем тянуть, лучше осмотреться.

— Помните, мы рядом, — напутствовал человек в штатском и предупредительно, обойдя огнемобиль, открыл дверь. — Сигнал опасности не забыли?

Кивнула. Хотя, по-моему, проще заорать, чем глубокомысленно заявить: «Мне душно!»