– Он привык так говорить, Ксав. Его намеренную грубость и пошлость не стереть даже поцелуями, не говоря о словах. Но он всё равно мне нравится, – заявляет Эллен. – И твоё умение играть в слова тоже нравится. Было бы чудесно, чтобы и вы испытывали ко мне чувства. Хотя для вас я всего лишь говорящий корм.

Эллен оскорблённо поднимается с кровати. Успеваю словить её тонкую ладонь и притягиваю к себе.

– Перестань дуться, крошка. Ты мне безумно дорога. Но меня бесит, что ты закрылась от меня. И что ни говори, ревность разъедает мне разум.

– Значит, ревности быть не должно. Её нет, когда мы все трое вместе? – выпытывает Эллен.

– Нет. Так нет. Но если узнаю, что он брал тебя без моего ведома…

Саймон ухмыляется, обнажая клыки.

– Я должен сказать и пригрозить тебе тем же самым, братец?

Мрачно киваю, понимая, что отныне есть только система координат с тремя осями.

Неслыханное явление. Посягнуть на привычную систему ценностей, изъять из неё и вновь заставить поверить.

– И ты неправа, крошечка. Я давно определился с планами на тебя. Ты моя… Сейчас немного напряжённая обстановка, я не могу уделять тебе слишком много времени.

Усмехаюсь.

– Я освободил Саймона от части его обязанностей так, чтобы когда у меня нет возможности, он находился бы рядом с тобой. И едва не отгрыз себе руку за это.

– Ты мой ревнивец, – улыбается Эллен.

– Да…

Эллен вздыхает и перебирается ко мне на колени, тянется за поцелуем. Сладкий и нежный. Даже чересчур. Потому что затылок щекочет предчувствием последующего хлёсткого удара.

– Я должна кое-что тебе рассказать, Ксавьер. Саймон? – оборачивается на моего брата.

– Да.

Усмехаюсь.

– Можешь не повторять, Эллен, – внезапно говорит Саймон.

Он всё чаще называет землянку по имени.