— Тебе не придётся каждый раз бороться с господином Хотски, Ковача и Гобоя. Ведь Даркен победил. При этом он дискредитировал Сковронского и ВАТИ. С таким медово-сахарным casus belli вопрос установления власти дома Маллой на этих территориях является простой формальностью, — кивнул мужчина. — Иными словами, ты будешь выступать, как официальный представитель сюзерена.

— А если мои воззрения разойдутся с воззрениями вашего сына?

— Я думаю, что у моего сына будут проблемы посерьёзней, чем надоедать тебе, — сдержанно ухмыльнулся некромаг. — Тем более, что я бы предпочёл, чтобы твой паттернализм вышел за пределы того, который обычно ожидается от сюзерена в наши времена.

— Я… вас не понимаю, — брови девушки вновь сошлись к переносице.

— Посмотри на них, — трость пана Маллоя поднялась, дабы указать рукоятью на группу челяди, ставшую причиной этого разговора. — Разве они похожи на тех, кто просто отдаёт почести доброму дворянину?

Ректор был прав. То подобострастие, с которым люди падали на колени, из ныне живущих мог получить только король и его прямой наследник. Однако, даже у их статуй нельзя было увидеть подобных скоплений. Рядовые богемийцы в последний раз бились челом о землю и разводили руки в стороны, стоя на коленях перед изваянием своего правителя лет пятьсот назад, когда фигура самодержца в сознании масс была неотделима от воли Семерых.

Глядя на женщин, тянувших пальцы к древесной деве, на мужчин, воодушевлённо улыбавшихся, невзирая на выступившую на лбу после столкновения с шероховатым асфальтом кровь, на детишек, что-то шептавших себе под нос, закрыв глаза, Броня осознала, свидетелем чему она являлась.

Это не простая благодарность спасительнице.

Это религиозный экстаз.

— Если честно, я не планировала в ближайшие двадцать лет становиться главой секты, — попыталась отшутиться девушка.

Её слова заставили ректора поморщиться.

— Ох уж эти попаданцы из атеистических обществ… не “секта”, а “культ”. Между прочим, культ есть и у меня, и у моей жены. Будет и у Даркена. Мы, некромаги, властвуем над человеческими душами в самом прямом смысле этого слова. Нам подчинены смерть и посмертие. Мы ближе к богам, чем кто бы то ни было, — мужчина взял небольшую паузу, позволяя собеседнице собраться с мыслями и дать новое дыхание тому, что она изучала на уроках истории и социологии. Вспомнить, что в мире, где дворянство формировалось не из вождей, а из шаманов, сами шаманы так и не уступили никому свою роль священнослужителей. — Если ты становишься некромагом, нельзя наплевательски относиться к своим обязанностям. В конце концов, не ты ли громче других высказывалась о том, как тебя беспокоит судьба человеческих душ и посмертие челяди? Разве не будет проще распространить дендромагию в массы, если идеи её использования будут исходить не от безродной заучки, а от главы культа, чьи слова люди впитывают с той жадностью, с какой пески в пустыне впитывают воды долгожданного дождя?