Произнесенный про себя куплет помог. Удушье отступило, вернулась ясность мысли. Я постарался представить себе Палату Лестниц в Храме Лжи на Кимерусе. Голоса Вопящего вихря потихоньку начали просачиваться в мое сознание, разрушая давящее молчание пустоты. Впрочем, последнее и так недолго продержалось.

Когда я сумел-таки вообразить себе парящую в пустоте лестницу, и шагнул на ее ступень, чтобы найти путь к одному из чертогов Знания, голос, "приветствовавший" меня в самом начале моего пребывания тут, где бы этот "тут" не находилось, взвыл:

— Этого не должно здесь быть!

В ответ я кратко, можно сказать, тезисно, изложил основные моменты отсутствия взаимосвязи между трудными жизненными ситуациями, постигающими граждан Северо-американских Соединенных штатов африканского происхождения, и семейной, а также и личной жизнью представителя местных органов охраны правопорядка.

— Неплохо, — голос резко поменялся. Из капризно-угрожающего он сделался спокойным, и, можно сказать, одобрительным, а на нижней ступеньке лестницы, по которой я поднимался, произнося свою инвективу, возникла фигура в черном балахоне. Однако, просторные одежды не скрывали того факта, что пропорции фигуры были как раз таковы, чтобы общий вид собеседника попадал в точности в Зловещую долину[78]. Что интересно, эльфы, гномы, и даже Кэра — такого эффекта не вызывали. — Совсем неплохо. И как ты собираешься тут ориентироваться?

Поскольку явной агрессии фигура не проявила, я, вместо того, чтобы призывать огнеглазого, или же швыряться Стрелами Хаоса, продолжил подниматься по лестнице, цитируя при этом одного широко известного в узких кругах литературного героя:

— "Мосты и лестницы — всегда мосты и лестницы, а двери ведут туда, куда мне нужно… или же мне нужно туда, куда они ведут"[78+1].

Признаться, в точности цитаты я был не сильно уверен. Однако, хотелось думать, что дверь, к которой вела меня лестница, действительно приведет меня туда, куда мне надо.

Шагая по ступеням, я подошел к висящей в пустоте двери и открыл ее. За ней, как я и предполагал, оказалась небольшая уютная комната. В ее центре стоял столик, на котором кипел чайник и стояли калебас[79] с торчащей из него бомбильей[80], и пустая чашка. Приготовление матэ отняло у меня некоторое время, в течение которого сохранялось полное молчание. Признаться, я в некоторой степени ожидал, что мой оппонент воспользуется каким-нибудь немыслимо дорогим сортом чая со сложной процедурой приготовления… Но вместо этого он извлёк из небытия коробку "Принцессы Явы", ароматизированной жасмином, достал из нее пакетик и поболтал в кипятке. Некоторое время мы пили горячие напитки в молчании.