Пока Владик прикидывал, как бы расстаться с жизнью наименее болезненным образом, Цент уплетал тушенку и горя не знал. Не знал он его ровно до тех пор, пока не повернул голову, и не увидел рядом с собой Изяслава Противного собственной призрачной персоной. В этот раз Изяслав превзошел сам себя – вырядился в красный сарафан вульгарного покроя, из-под которого торчали волосатые и кривые ноги всадника, накрасил губы и надушился без чувства меры.

От неожиданности тушенка пошла Центу не в то горло, и он долго кашлял, пытаясь вытряхнуть кусок мяса из дыхательных путей. Инга стала бить его по спине, затем к ней подключился Коля. Изяслав сидел рядом, кокетливо теребил полы сарафана, и очаровательно улыбался.

– Ты уж осторожнее будь, – посоветовал он, когда Цент, общими усилиями, вновь обрел способность дышать. – Подавишься, чего доброго, кто тогда тьму одолеет, и наши с мальчиками души в Ирий отправит?

– Ты что, скотина нетрадиционная, нарочно меня пугать вздумал? – прохрипел красный, как дьявол, Цент.

– Ну, извини. Не знал, что ты такой трусишка.

– Если бы ты не был дохлым, я бы тебе показал, кто из нас трусишка! – пригрозил Цент.

– С кем ты разговариваешь? – с беспокойством глядя на князя, спросила Инга.

– Я? Да вот с этим петухом старославянским.

– С кем? – округлила глаза девушка.

Цент заметил, что не только Инга, но и Коля с Владиком смотрят на него очень странно, и вдруг понял, что никто из них не видит и не слышит Изяслава.

– Верно, не видят и не слышат, – подтвердил Изяслав. – Мы можем являться лишь стражам Ирия, а из них живых, на всем белом свете, ты один и есть.

Цент поднялся из стола, и сказал:

– Неотложные дела требуют меня посетить вон те кусты. За мной никому не ходить. Кто вздумает подглядывать, того сурово накажу, ибо нетерпим к извращенцам.

Скрывшись в зарослях, подальше от чужих глаз и ушей, Цент тут же спросил у Изяслава:

– Зачем пришел? По делу или нарядом покрасоваться?

– По делу, как всегда.

– А почему опять ты? Остальные снова на раздевание во что-нибудь играют?

– Нет, не играют. Я сам вызвался. Но если хочешь, могу уйти.

– Ладно уж, выкладывай, с чем явился, – проворчал Цент, стараясь не смотреть на мужика в сарафане, который непрерывно строил ему глазки.

– Явился предостеречь тебя от грозящей опасности, – проворковал Изяслав. – Ты недавно вновь обрел своего друга, того, худенького, в прыщиках.