Лекс, Лекс, куда тебя черт унес? Не дай бог, узнаю какую похабщину про этого жеребца, сделаю мерином. Глядишь, и работать лучше станет, и норова поубавится. Внезапно мой слух выудил одну фразу из речи болтавших неподалеку солдат.

– Типа концлагеря?

О чем это они?

– Не знай, она сама толком не знает. Геннадич не успел рассказать, царствие ему небесное. А то б она его разболтала. Но если это правда, было бы здорово.

Дабы не выглядеть подозрительно, я присела и сделала вид, что завязываю шнурки на берце, но то ли парни все равно смутились от моего присутствия, то ли в самом деле куда-то спешили, только они замолчали и быстро направились в сторону командного пункта. Хм, интересно. Геннадич – это погибший командир базы Василий Игнатенко. Что такого он должен был рассказать своей, как я понимаю, любовнице?

То, что в Живом Альянсе сидят не ангелы, я, естественно, знаю. Они много чего делают, о чем мы узнаем по факту. Но вот это слово «концлагерь» прямо-таки въелось мне в мозг. Хотя, возможно, солдат просто интерпретировал это на свой лад. Можно попросить Ингу хакнуть почту Игнатенко, но если Инга спалится, это трибунал. А стоит ли оно того? Думаю, нет. Знать бы наверняка.

Надо вернуться к вертолету. Возможно, мы с зубастым просто разминулись. Я собиралась было идти обратно, как вдруг около меня остановился армейский джип. Окно медленно опустилось, а следом за ним поплыл вниз и градус моего настроения.

– Здравствуй. Не знал, что ты здесь, – вежливо улыбнулся Игорь.

– Привет, я тоже не знала, что ты здесь, – соврала я, немного подрастерявшись.

– Куда идешь? Садись, подкину.

Отказаться было бы невежливо, да и глупо, честно говоря. Я обошла машину и села на переднее пассажирское сиденье. Кроме нас в машине никого не было.

– К аэродрому, пожалуйста, – пробормотала я. Черт, прямо как таксисту.

Игоря, видимо, моя фраза тоже позабавила, он усмехнулся и качнул головой. Машина тронулась. Я молчала, никак не соображая, что сказать. Как-никак, а расстались мы не очень. Игорь заговорил первым.

– Ну расскажи, как дела, что ли.

– Все самое важное я пишу тебе в отчетах, а больше-то и рассказывать нечего.

– Да брось, рассказать всегда найдется что. Было бы желание.

Вот тут он попал в десятку – желание. Пока мой мозг в спешном порядке отфильтровывал, что нельзя рассказывать Игорю, а что прокатит, он неожиданно перенял инициативу.

– Слушай, если ты переживаешь насчет нашей последней встречи, все нормально. Предлагаю забыть этот инцидент. Мне самому неприятно, как мы расстались. Я тогда немножко перебрал, поддался эмоциям. Ты уж прости.