— Для дам можно попросить хотя бы двуколку? — поинтересовалась Франческа с другой стороны. — Вы же знаете, Виктор, телега с соломой ассоциируется у меня с путешествием к месту казни. Память предков, очевидно.

— Думаю, Макс не откажется предоставить даже карету для моих принцесс! — выдал я.

— Мне нравится ваш план, Виктор, — добавил Даллас и передал мне Пола. Или Джона. — Что толку ехать в такую даль, чтобы сидеть взаперти и слушать брюзжание?

— Да уж, этим вы обеспечены круглый год…

— Я привык, но хотелось бы разнообразия, — улыбнулся он. — До церкви на праздничную службу, полагаю, мы и пешком дойдем? Я имею в виду, мы со старшими детьми, а дамы и самые маленькие доедут с комфортом.

— Прекрасно, если потесниться, все они уместятся в моей машине.

— Вот и замечательно!

— Да! — подхватила Лаура, неожиданно приободрившись. — Ночью так здорово — звезды совсем рядом, а если снег идёт, тоже хорошо…

— От дома до моей церкви примерно пять миль, — сообщил Даллас негромко. — Так что ваши расстояния для нас — сущая ерунда. Кстати, почему на нас так смотрят? Тут не принято гулять по улицам?

— Не слишком, — ответил я. — Но какая нам разница? Пойдемте, я вас с мистером Оливером познакомлю, он газету издает!

— И про нас напишет? — спросил Витольд.

— Про тебя уже писал, — ухмыльнулся я, — а вот про эту мою родню — еще нет. Идемте!

До дома мы добрались уже в сумерках и обед смели в мгновение ока. Матушка изволила страдать мигренью и к столу не вышла, впрочем, никто особенно не огорчился из-за ее отсутствия.

Когда родственники разбрелись по своим комнатам, я решил наведаться в оранжерею — что-то я совсем позабросил своих питомцев.

Всё оказалось в полном порядке, и я обошел оранжерею, бездумно притрагиваясь то к одному растению, то к другому. Надо же, на протяжении многих лет я считал именно их своей семьей, знал их поименно, мог рассказать историю каждого экземпляра, перечислить их привычки и особенности, капризы и болезни, хоть ночью разбуди…

О тех же племянниках я не знал ничего. Спасибо, количество помнил! Они же оказались не ордой невоспитанных сельских детей (такое впечатление можно было составить по письмам матушки), а довольно интересными ребятами. Неудивительно — с таким-то отцом!

Далласа, к слову, я тоже не знал совершенно. И, сдается мне, многого не подозревал о сестре, с которой вырос бок о бок… Что уж говорить о Витольде, с которым я не так давно познакомился? О Хуаните и внуках (не перестану повторять — ужас-то какой, в моем возрасте)?

Не так давно я думал об этом: и тетушка Мейбл, и Сирил, и многие другие — совсем не таковы, какими мне казались. Да если подумать, Ларример всю жизнь со мною рядом, вполне можно считать его членом семьи, а что я о нем знаю? Почти ничего.