Сестра Олива, пожав плечами, ответила:

– Здесь приграничье.

– Вы это уже говорили! – не унимался толстяк. Он, как и другие его товарищи, умываться ледяной водой не стал. Они ждали, пока умоются норвеи, последовавшие примеру Оливы.

– А как ты будешь лечить свою болячку? – спросила Листик, отвлекая внимание блюстителя нравов. – Ведь ты же должен ее показать лекарю?

Чирей, как считал Визаньяк, отозвался взрывом боли. Инквизитор страдальчески скривился и замолчал, потом поинтересовался:

– Есть ли где-то здесь лекарь? Или в этой глуши некому оказать помощь страждущему?

– Ага. – Ответ Листика был то ли утвердительный, то ли отрицательный, а поскольку все местные молчали, Визаньяк снова спросил девочку:

– Госпожа баронесса, есть ли здесь кому оказать страждущему помощь?

– Ага, к вечеру будем там. Так что пока придется страдать.

После чего девочка рассказала про Марту и предложила поехать к ней, пояснив, что это займет еще один день. Конечно, Листик могла провести к Марте и быстрее, но решила измотать инквизиторов прогулками по лесу и показать все тяготы и опасности жизни в приграничье. Норвеи и Олива промолчали, решив не мешать девочке. Хозяйка леса хотела провести инквизиторов мимо пещеры медведя и через долину, где любила отдыхать после охоты махайра.

Невыспавшиеся инквизиторы сонно качались в седлах, но только первые полчаса. Окружающий лес становился все мрачнее, а угрюмые скалы нависали над дорогой, словно злобные великаны, готовые раздавить жалких козявок, которые посмели нарушить их покой. Листик вела отряд по тропе, почти вплотную подходящей к Хасийским горам, в этом месте поднимающимся отвесной каменной стеной.

От сонливости инквизиторов не осталось и следа. Они пугливо озирались, с надеждой поглядывая на невозмутимых норвеев и рыжую девочку, о чем-то оживленно переговаривающуюся с сестрой Оливой, которая не выказывала даже признаков беспокойства. Когда скалы сменились относительно пологими склонами, а лес немного отступил, превратив дорогу в подобие широкой долины, успокоился даже Визаньяк, по-прежнему скособочившийся в седле. Смена его настроения выразилась в громких охах и ахах, свидетельствовавших о его невыносимых страданиях.

– Ага! – произнесла Листик, ответом ей был грозный рык.

Немного в стороне от дороги на плоской, отдельно стоящей скале лежала гигантская саблезубая кошка.

– Ага, – повторила девочка, в ее голосе был не испуг, а удовлетворение.

Ответом послужил новый рык вскочившей на лапы махайры, приготовившейся, как думали инквизиторы, к нападению. Вообще-то кошка не рычала, она жалобно мяукала, но как может мяукать кошка размером с тяглового быка и с огромными клыками. А мяукала она, потому что увидела Листика, девочка неоднократно гоняла ее, не позволяя нападать на стада, которые принадлежали местным селянам. Вот поэтому кошка, увидев дракона, пусть даже в человеческой ипостаси, испугалась.