Анастасия после вопроса только коротко глянула и снова отвернулась к окну.

— Женская репутация гораздо более хрупкая, чем мужская, поэтому давать повод лучше тебе, — спокойно, видимо также задумавшись о своем, произнесла она.

— Сегодня прибудет Моисей Яковлевич, мой поверенный в делах…

— Отправь его к моему юристу. Дальнейшая скорость принятия титула уже зависит от компетенции твоего поверенного.

— Сегодня вечером я хотел бы полностью ознакомиться с завещанием.

— Передашь со слугами время, я готова тебя принять.

Атмосфера доверительного отношения пропала, и сейчас у нас шел обычный деловой разговор, заполненный короткими паузами. Во время которых каждый молчал о своем — не знаю о чем думала Анастасия, я же напряженно размышлял о перспективе завтрашнего дня. Машина в это время уже свернула с Дворцовой улицы и заезжала на площадь перед зданием гимназии.

— Есть еще одно, — принял я все же решение.

— Да.

— Я тебе говорил, что завтра, по прогнозам влиятельных людей, мне могут попробовать сделать больно и неприятно.

— Говорил.

— Это связано с интересом отдельных людей в ФСБ, для которых вывезенная мною из Волынского протектората полицейский важная фигура как свидетель. Предполагаю, что именно ее попробуют устранить, и в возникшей заварухе решить проблему и со мной, — озвучил я волнующие меня перспективы. О которых предостерегали меня и тайный советник граф Безбородко, и архидемон князь тьмы Астерот.

— И?

— Давай придумаем повод до этого момента, и ты выгонишь меня из поместья.

— Зачем? — удивилась Анастасия.

— «Зачем?» — удивился уже я. — Наверное затем, что завтрашний день банально опасен не только для моей жизни. У меня есть средства и возможности, и я постараюсь подготовится…

— Вот и подготовься. Если подготовишься плохо, это и будет поводом к нашей размолвке, — не оборачиваясь, произнесла Анастасия и открыла дверь, выходя из машины еще до того, как она полностью остановилась.

— Вообще не понимаю я ее ни капли. Или она опасно-расчетлива как Серсея Ланнистер и Санса Старк в одном флаконе, или просто мечется как запущенный ударом шарик в сверкающих внутренностях пинболл-машины, удивляя случайными решениями всех. В том числе и себя. Причем решениями эмоциональными, но принимаемыми с донельзя бесстрастным лицом.

«Ничего ты не знаешь, Джон Сноу» — подсказал мне голосом познавшего жизнь старца внутренний голос.

— Да ну нет, — сразу отсек я предложенный им вариант.